Грустное лицо комедии, или Наконец подведенные итоги

Меня захлестывал материал. Из-за этого, вероятно, было снято больше эпизодов, чем могла вместить в себя кинокартина. Выбрасывать их было жалко, приходилось наступать на горло собственной песне.

Но некоторые интересные случаи из жизни нашего героя не вошли даже в сценарий. Незадолго до смерти Андерсена скульптор показал Гансу Христиану проект памятника. Писатель сидел с книгой, окруженный детьми, и читал сказки. Андерсен остался недоволен. «Какие еще дети? — пробурчал старый сочинитель. — Я писатель не для детей, а для всех возрастов!» И попросил детей убрать. Детей убрали. Так он и сидит, одинокий бобыль, в одном из парков в центре Копенгагена.

Еще меня потряс один экспонат в музее Андерсена на его родине в Оденсе. Я увидел за стеклом вставную челюсть писателя. Я обомлел. Представил, что прихожу в музей Пушкина или Достоевского и вижу среди экспонатов нечто аналогичное. Тут я наглядно понял разницу между нордическим (датским) и славянским (русским) менталитетами. Мы, очевидно, стыдливее и мягче, нежели прибалтийские жители. Однако я отклонился в сторону…

Главное, я понял, что надо показать Андерсена таким, каким он был, не идеализируя его. Но и не очерняя, не усугубляя его недостатков, не смакуя его дурные склонности. И, конечно, я не собирался делать биографический фильм. В результате во время написания сценария сложился и своеобразный жанр будущей ленты — фантазия. В этой фантазии выдумка соседствовала с документальными событиями, реальные персонажи, имеющие прототипы, шли рука об руку с вымышленными. Например, история на суконной фабрике, где юного Андерсена приняли за девушку, «мамзель», случилась в действительности, а, скажем, история с порвавшимся фраком — авторский вымысел. Или же встреча Андерсена-подростка — сына сапожника — с наследным принцем кажется невероятной, но она тоже произошла в жизни, а эпизод с пеликанами, преследующими Ганса Христиана, придуман. Очень жалею, что не удалось его снять…

Тогда же я понял, что один не справлюсь с огромным материалом. Брагинского уже несколько лет как не было. Когда-то я намеревался пригласить в соавторы блистательного Григория Горина, моего дорогого друга. Но и он покинул этот мир. И я позвал Ираклия Квирикадзе. Мы были только знакомы. Я восхищался его фильмами, но в последние годы он переключился на работу кинодраматурга. Главная конструкция имелась, но предстояло наполнить ее эпизодами, ситуациями, диалогами, живыми чертами персонажей. Конечно, старт у Ираклия был невыгодный, ибо я уже прочно сидел в материале, а ему надо было входить в работу с нуля. Но Ираклий — замечательный парень! Он трудолюбив и, главное, поразительно талантлив. Конечно, некоторое время понадобилось на то, чтобы притерлись наши характеры. Но так как относились мы друг к другу с огромным уважением и доверием, этот период был весьма коротким. Главное в соавторстве, как мне кажется, умение уступать и отказываться от собственных придумок, уважая придумки партнера. Выяснилось, что мы оба обладаем этим качеством. Мысль, что соавтор по меньшей мере не глупее тебя, необходима в работе вдвоем. Конфликтов у нас не было, тем более что мы поделили эпизоды и работали порознь. Потом другой шлифовал написанное соавтором, и мы в результате всегда находили общее решение. В итоге по окончании сценария мы не разбежались в разные стороны, а остались друзьями. Как и с Эмилем Брагинским, мы с Ираклием никогда не говорили друг другу: «Это я придумал…» или «А это мое предложение…». Все, что было написано, стало общим, совместным, нашим.

Конечно, в результате изучения биографии, поездок в Данию я стал напоминать себе мешок, переполненный сведениями и знаниями. Впихнуть в фильм хотелось все. Это мешало. Недаром кто-то сказал: «Излишество вредно во всем, даже в добродетели».

Многие сказки, к примеру «Гадкий утенок», или повести, скажем «Счастливчик Пер», или же романы, например «Импровизатор», были во многом автобиографичны, написаны Андерсеном «с себя». Поэтому изначальная мысль о том, что самого писателя и его сказочных персонажей должен играть один и тот же исполнитель, была, как мне кажется, правильной, плодотворной.

Итак, сценарий был готов! Но не было ни копейки для того, чтобы можно было набирать съемочный коллектив и запускаться в производство, в подготовительный период.

Начались поиски денег. В родной Гнездниковский переулок, где были когда-то и Комитет по делам кинематографии при Совете народных комиссаров СССР, и Главк при Министерстве культуры СССР, и Министерство кинематографии СССР, и Федеральное агентство по культуре и кинематографии, я пришел с протянутой рукой. Вообще роль попрошайки, побирушки в последние годы стала неотъемлемой частью режиссерской профессии. Была составлена смета. Причем честная, не завышенная и не заниженная. Картина должна была стоить приличную сумму. По нашим российским параметрам, цифра получилась серьезная.