Груз небесный

– Разъясняю, если ты выполняешь обязанности по службе и кто-то пытается совершить преступление, что ты должен сделать?

– Поступить так, как гласит устав.

– Правильно, но даже в этом случае ты не должен будешь говорить, что связан с нами, инструктировался нами…

– Почему, разве мы занимаемся противозаконной деятельностью?

– Нет, просто любой адвокат преступников может свести дело к провокации, и ты окажешься в бороне.

– В какой бороне?

– А, ты не знаешь, в какой, счастливый человек, – сказал Абрамов и потянулся, – поговорка такая, они в стороне, а ты в бороне, между ее зубьями. А между ними оказываться весьма хреново. Так?

– Не знаю.

– Почему так неопределенно?

– Никогда не оказывался.

– Да нет, ты уже оказывался, только зубья той бороны не очень большие и не очень острые…

– Когда закончится операция?

– Трудно сказать, ведь операцию планируем не мы, мы только ее отслеживаем… Но думаю, что летом все закончится.

– А потом?

– Потом, если ты не передумал еще защищать родину, будешь снова поступать в училище. А нет – дослужишь срочную и уедешь к себе в Новосибирск. Ну а теперь о главном. Раньше я тебе ничего не говорил о сути операции. Теперь пришла пора… Ты знаешь, что в соответствии с международными договоренностями идет передислокация войск из западной Европы и Прибалтики… Переброска такого количества войск и вооружений всегда представляет интерес для преступников. Знаешь, что дает самый больший доход?

– Торговля оружием.

– Правильно, даже торговля наркотиками не сравнится с торговлей оружием… Нам важно не только выявить один из каналов утечки оружия, но и, таким образом, лишить кое-кого возможности использовать его на нашей территории… Видишь, какая глобальная и благородная задача стоит перед тобой…

– Перед нами, – поправил Абрамова Веригин.

– Да-да, конечно, – сказал Абрамов, – но ты должен знать, что канал утечки оружия из армии – вещь серьезная. Это не хищения нескольких автоматов из караульного помещения. Речь идет о тысячах комплектов стрелкового оружия, боеприпасов, возможно, другого вооружения… Все это связано с большими деньгами, а там, где крутятся большие деньги, с людьми, мешающими их получать, не церемонятся. Понял?

– Да.

– Так вот, я долго готовил тебя к этому и говорил тебе, что ты в любой момент можешь отказаться… Можешь отказаться и сейчас, пока ты еще не знаешь конкретную часть, в которую тебя откомандируют на будущей неделе, и людей, с которыми тебе придется контактировать там… Потом сделать этого будет нельзя…

– Я уже сказал, да.

– Ну, тогда храни тебя Бог, – сказал Абрамов и лицо его почему-то приняло жесткое выражение.

* * *

Биочасы моего организма сработали за пятнадцать минут до назначенного мне срока. Я открыл глаза, сообразил, где нахожусь, и помчался в умывальник, а потом к кассе.

«Моя» кассирша появилась ровно в шесть.

– Это мы, – сказал я ей почему-то во множественном числе с оттенком заискивания и помахал в воздухе квитанцией.

Кассирша кивнула мне как старому знакомому и стала звонить по телефону. «Да… да… очень нужно, – говорила она, – хорошему человеку, за мной не заржавеет… какой разговор…» Потом она заполнила бланк, взяла деньги и сказала: «Идет регистрация… поторопись…»

Я бросился в багажное отделение и стал стучать в будку. Дверь открыл заспанный мужчина. Он ничего не мог сообразить и только мотал головой из стороны в сторону, словно будил себя. Я же, протягивая ему билет, повторял: «Сто семьдесят первый, через полчаса отлетает, сто семьдесят первый… надо грузить багаж…»

Мужчина наполовину проснулся, растолкал напарника. Вдвоем они вышли из будки и, держась за руки, как первоклассники на прогулке, пошли под навес. Эх, как тут не вспомнить железо, что лежало за РММ, – даже втроем мы не смогли погрузить ящик на тележку. Меня это расстроило, а грузчиков обрадовало, да так, что они окончательно проснулись…

– Лейтенант, – сказал тот, кто открыл дверь, – давай на коньяк, пойду людишек собирать…

«Да, головастый мужик Шабанов, и что бы я делал, будь у меня в кармане воинское требование…»

Я дал мужику десятку, он суетливо побежал куда-то и привел трех помощников. Вшестером мы поставили ящик на тележку, и грузчики покатили ее к самолету, а я понесся проходить регистрацию.

В салон я вошел последним. Я прошел в первые ряды и увидел, что все места там заняты. Глянул в билет – все точно: четвертый ряд, место «в», но на означенном месте сидела полная дама в аэрофлотовском пальто с пышной прической «воронье гнездо».

– Простите, пожалуйста, – сказал я, – вы, наверное, ошиблись… у меня билет на место «в» в четвертом ряду.

– У тебя не может быть билета на это место, – уверенно ответило «воронье гнездо», – это служебное место «гэа».

Я не понял, что такое «гэа», но понял, что могу не улететь, так как все места заняты и вряд ли кто-то согласится мне уступить свое.

– У вас тоже билет на это место? – спросил я у «вороньего гнезда».