Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет

Соломон II не поддался русскому давлению: он пожаловался туркам, вступил в переговоры с ханом Гянджи; напав на Мингрелию, взял 40 заложников и убил курьеров, везших письма Дадиани в Тбилиси; он потребовал от русских правителей 120000 рублей, которые он якобы дал царю Эреклэ взаймы, и тщетно настаивал, чтобы русские войска не вступали в Кутаиси. Генерал Цицианов подозревал, что Соломону давал советы не только Леонидзе, но и иностранный Макиавелли, которого он называл ce démon de prêtre («этим бесом-священником»), патер Николай. На самом деле бесом-патером был Никола ди Рутильяно, итальянский капуцин-миссионер, который досаждал своим ватиканским хозяевам не менее, чем начальству в Закавказье. В 1795 году, когда он учился на миссионера в Тбилиси, о нем говорили, что он «голова буйная, горяч чрезмерно», неохотно занимался грузинским; в 1801 году капуцины в Петебурге жаловались на его непослушание и «скандалы» и безуспешно пытались выдворить его из Грузии; к 1809 году он «еще больше утвердился в своем упрямстве»[206]. Патер Николай больше интересовался мингрельской и имеретинской политикой, чем религией и, будучи единственным квалифицированным врачом во всей Западной Грузии, стал лейб-медиком Григола Дадиани, который подарил ему лошадь, часы и деревню в тридцать дворов.

В октябре 1804 года Цицианов придумал, как избавиться от патера Николая: он узнал от княгини Нино, жены Григола Дадиани, что Григол Дадиани только что умер мучительной смертью от отравления и что Дадиани клал в рот только то, что ему подавали она или Николай. К своему письму Нино приложила трогательную прощальную записку умирающего Дадиани. Патер Николай, напрасно оправдывавшийся тем, что целый месяц до смерти Дадиани они не встречались, потом рассказывал: «Один майор требовал меня к себе для пользования <…> заарестовал меня, и сняли с меня всю одежду <…> вывели к войску и, посадя на лошадь, связали мои ноги под брюхо лошади»[207]. Сама Нино потом призналась, что Дадиани часто рвало, когда он обжирался, приняв пилюли патера Николая, и что незадолго до смерти Дадиани съел целую курицу, жаренную в масле, попросил пилюли, а по ошибке принял опий. Но раздетого патера тем не менее заточили в Тбилиси и допрашивали целый год: когда он пожаловался царю Александру, Цицианов его освободил и отпустил в Западную Грузию, где он объездил всех своих должников и еще пять лет помогал царю Соломону сопротивляться русским. Цицианов, вероятно, подозревал, что Дадиани отравила властолюбивая молодая вдова Нино, ставшая теперь, как мать малолетнего Дадиани, настоящей правительницей Мингрелии. Нино была, однако, не только дочерью покойного царя Гиорги XII, но и пламенной приверженкой русской власти, и поэтому на ее преступления смотрели сквозь пальцы.

В любом случае малолетний Леван Дадиани был заложником Келеш-бея, правителя Абхазии. Келеш-бей, не обратив внимания на русские ультиматумы, освободил Левана только после того, как в апреле 1805 года его главную крепость Анаклию захватил генерал Рыкгоф. Пушки Рыкгофа убедили не одного абхазского князя перейти с оттоманской стороны на русскую. Правящая семья, Чачба-Шервашидзе, скорее склонялась к России, но народ оставался протурецким, так что переговоры и взаимные угрозы продолжались еще пять лет. В отцеубийственной и братоубийственной междоусобице Шервашидзе, христиане, мусульмане и язычники боролись друг против друга. Когда борьба утихла, заложники были освобождены и Россия начала давать послушным абхазским князьям военные чины и жалованья. Во время Русско-турецкой войны 1806–1812 годов Келеш-бей пообещал быть верным России, но, обменявшись письмами с Турцией и с французским министром Талейраном, заигрывал с обеими сторонами. В мае 1808 года Келеш-бей был убит, по всей вероятности, по приказу Нино Дадиани, которая, как и русские, хотела, чтобы Сефер-бей Чачба, незаконнорожденный сын Келеш-бея и муж ее золовки, стал правителем Абхазии. Вину за убийство свалили на законного сына и наследника — Аслан-бея. Абхазы, однако, восстали против этого переворота, и в 1810 году русская канонерка взяла Сухум штурмом, перебив триста человек и угнав Аслан-бея в горы, а пять тысяч абхазов — в Анатолию. Сефер-бей, приняв православие и имя Гиорги Шервашидзе, захватил власть, но Аслан-бей пережил и не раз свергал своего сводного брата. После 1823 года, когда Михаилу (Гамуд-бею), сыну Сефер-бея (Гиорги), передали власть в Сухуме, Аслан-бей все еще поднимал мятежи, подавлявшиеся русскими карательными экспедициями.