Грузовой лифт

Некоторые жильцы, к которым мы заходим, остаются равнодушными к проектам, разрабатываемым другими, но вы должны предвидеть, где и когда они дрогнут. Вы не столько шахтер, сколько землекоп. Когда вы играете на бильярде и шарами выступают их головы, выигрыш редко приносит первый, по которому вы ударите. Если хотите избегать тупиков, научитесь пренебрегать письменными наблюдениями, не основанными на предварительно замеченных фактах. Вот смотрите: возьмем рыжего великана с голубыми глазами душегуба, который работает в бригаде по ассенизации городской канализации, или нет, лучше рассмотрим случай того, кого я называю в другом месте (ср. 11-й реестр, шифр 9925-7-р) Робером-Луи. Внимательно меня послушайте.

Когда Робер-Луи стоит, ваши глаза смиряются с иллюзией. Нужно обращать внимание на все. Мнимый рост: приблизительно метр восемьдесят пять. Действительный: метр двадцать или, скажем, двадцать пять от языка до ободочной кишки. Вывод: несмотря на видимость, пищевод от экскреторных органов отделяют всего-навсего двадцать пять сантиметров. Рост и телосложение людей всегда нас обманывают, этому вас научит оптическая система. Действительные размеры того и этого, как движется зебра, – вот что важно. Робер-Луи, например, без труда бы избегнул тлетворного влияния Вейра, если бы просто бросил курить. Хотите знать почему? Все просто. Потому что он тогда возвышался бы над своим калом, а не увязал в его груде. В итоге чем длиннее кишечник, тем тяжелее приходится мозгу. Ведение реестра – совершенно особое ремесло и даже дисциплина, которая позволяет вам рано или поздно обрести удивительную ловкость при установлении и упорядочении соотношений, формирующих образ реальности. Следите за изменениями каждого пузырька, изо всех сил поддерживайте форму реестра и попутно изменяйте замечания по мере усиления реальности. Не тревожьтесь о продолжительных диетах, безропотно углубляйтесь. Важна лишь эта точка зрения. Жизнь – пустяк. Ищите, что можно скрепить. Люди – иллюзионисты, подставные фокусники, бездарные фальсификаторы. Расшифровывать, кроить, переписывать и классифицировать – вот наша работа…

Пока я говорю, вы за мной наблюдаете, не так ли? И делаете заметки, которые вскоре запишете. Все это прекрасно, сударь. Но таков ли я, каким вы меня изобразите? Таковы ли вы, каким я вас представляю? Вот почему я обязан вас предупредить: пока я не прочту хотя бы одной вашей строчки, я вас не узнаю.

Ну вот, я только что сообщил вам полное, хоть и предварительное содержание последней полоски, добавленной к моему реестру, а именно: 11-56842765-7-г. Впрочем, как и все остальные, я знаю ее наизусть…

Внезапно Ламбер, очевидно, задумывается над тем, что добавить в завершение. Он подходит и, припав губами к нашей ушной раковине, шепчет:

– Не требуйте искусного перехода. Давно уже нет времени…

9. Новые наблюдения внутри сетей

Сейчас мы находимся в 39-й альвеоле 3-й сети.

В перспективе, по другую сторону стены, мужчина лет тридцати опускается на стул кофейного цвета. Он поворачивается спиной к маленькому ребенку, лежащему на кровати. На ковре возле кровати дремлют две огромные собаки со спутанной шерстью.

Ламбер требует, чтобы я отошел от зрительной трубки.

– Вы увидели достаточно, – говорит он мне. Мы снимаем шлемы.

– Теперь опишите. Сначала мужчину, пожалуйста.

– Серые круги под глазами, прядь волос прилипла ко лбу, воротник рубашки расстегнут, крупный кадык, длинные, очень бледные руки…

– Посмотрим на ребенка…

– Он держит в руках матерчатый валик с головой слона…

– Выражение лица?

– Печальное.

– Продолжайте.

– Сфокусировавшись на оконном стекле, я увидел отражение экрана телевизора.

– Собаки.

– Между лап – катышки пыли и скомканные бумажные носовые платки.

– Изображение в 39-й альвеоле почти всегда неизменно. В моем реестре, конечно, имеется комментарий, вам нужно лишь навести справки. Впрочем, чуточку поупражнявшись, вы сможете различить даже песчинку за ничтожно малое время. А теперь побежали. Следующая альвеола еще далеко.

Ламбер говорит со мной так, будто обращается к кому-то другому:

– Пока мы движемся вперед, коридоры, которые кажутся одинаковыми, расходятся, а затем сближаются, отдаляются друг от друга и переплетаются в разных направлениях. Так я мог заметить медведя, который вылез на обледенелый склон в глубине коридора, а потом медузу, плывшую в толще воды. В другой раз я увидел мужчину и мог бы поклясться, что им был я. Он подал мне знак, а затем исчез. Несколько минут или дней спустя эта же сцена повторилась. Внешность мужчины менялась…

Ламбер продолжает свой монолог: