Гудериан

Гудериан всегда стремился решать проблемы путем договоренностей, хорошим примером тому могут служить его контакты с высшими руководителями, на которые он пошел с целью ограничить власть Гитлера над армией. Подобно его шагам в стратегии и тактике, они были вначале осторожными, прощупывающими, но затем стали походить на удары молота, направленные прямо в цель. Будучи уверенным в отношениях с Геббельсом (Геринга Гудериан исключал по причине его лени), он начал искать подходы к Гиммлеру, но каждый раз натыкался на «непреодолимую уклончивость». Едва ли можно было ожидать чего-либо иного от человека, являющегося смертельным врагом армии. Возможно, ранее Гудериан этого не осознавал. Тем не менее, начав искать подходы к Гиммлеру, он проявил политический реализм, признав тот факт, что рейхсфюрер СС был самой могущественной фигурой после Гитлера. Потерпев неудачу в высших сферах, он перенес центр тяжести своих усилий ниже, несколько дней спустя обратившись к Йодлю и выложив перед ним план реорганизации верховного главнокомандования, суть которого состояла в том, чтобы Гитлер перестал осуществлять контроль за ходом операций и ограничился «…привычной для него сферой деятельности, контролем политической ситуации и высшей военной стратегией». Полагая, что этим предложениям суждено достигнуть ушей Гитлера, и зная, какой должна быть реакция, Гудериан смело положил свою голову на плаху. Результат может показаться удивительным. Йодль, преданный идее полного контроля за ходом военных операций со стороны ОКВ и хранивший верность Гитлеру, с невинным выражением лица спросил: «Разве вы знаете лучшего верховного главнокомандующего, чем Адольф Гитлер?» Гудериан говорит, что после этих слов убрал свои бумаги в портфель и вышел. В этом поступке проявилась импульсивность, свойственная Гудериану, хотя в брошенном им вызове нет и намека на нее. Впрочем, не приходится сомневаться, что многие высшие руководители расценили его предложение именно с этой точки зрения, потому что всегда давали такую оценку обычному поведению Гудериана. Тот был бы чрезвычайно наивен, если бы считал, что Гитлеру об этом не доложат, а потому ждал немедленного увольнения. Однако пока ничего не происходило: ему позволили продолжать свою деятельность по возрождению танковых войск и пытаться влиять на уже распадавшуюся систему. Неясно, сообщили Гиммлер и Йодль Гитлеру о беседе с Гудерианом или нет, но фюрер хранил молчание.

Ни от какого другого генерала Гитлер не потерпел бы такого афронта, и уж тем более, не оставил бы его на службе. В январе 1944 года Гудериану даже представилась возможность изложить свои взгляды по вопросу о реорганизации управления войсками. Гитлер пригласил его к себе на завтрак. Дискуссия началась ссорой, вызванной идеей создания сильной оборонительной системы на восточных рубежах Германии. Гитлер сыпал цифрами, которые уже успел затвердить, и отрицал возможность осуществления замысла. Гудериан доказывал обратное. Затем разговор зашел о верховном главнокомандовании. О том, что происходило, мы можем судить лишь по свидетельству Гудериана. Похоже, он все же так и не сказал Гитлеру в лицо, что тому следует ограничить свои полномочия, поскольку впоследствии писал: «Мои косвенные попытки… не увенчались успехом». Вместо этого Гудериан предложил, чтобы Гитлер назначил начальником генерального штаба вооруженных сил генерала, которому полностью доверял. Естественно, Гитлер распознал в этом предложении плохо замаскированную попытку лишить его части власти и, конечно же, отверг. Гудериан сделал вывод, что такого генерала, которому Гитлер всецело доверял бы, в природе не существует, и начал задавать себе вопрос: «К кому же, в конце концов, обратится Гитлер за помощью в управлении войсками? Будет ли это пехотинец, летчик или же совершенно неквалифицированный нацистский бонза? Мог ли таким человеком стать военачальник, который, сохраняя внешние признаки лояльности Гитлеру, был бы всецело предан Германии?»