Гуманистическая психотерапия

Несмотря на духовную суть, человек остается существом конечным. Эта ограниченность свидетельствует об обусловленности человека, ведь он является необусловленным лишь факультативно, тогда как фактически он остается обусловленным. Из этого следует, что духовная личность не всегда может пробиться через психофизические слои. Духовная личность не может быть всегда видимой через психофизические слои и всегда себя проявлять. Психофизический организм — это совокупность органов, инструментов, то есть средств для достижения цели, но это средство чрезвычайно непрозрачно (в отношении своей экспрессивной функции) и чрезвычайно инертно (в отношение инструментальной).

У всякой болезни есть смысл; но истинный смысл болезни находится не там, где ищет его психосоматика, не в самом факте болезни, а, скорее, в том, как человек ее переживает. Этот смысл должен придать болезни сам человек, и это происходит, когда человек страдающий (homo patiens) в своем искреннем, стойком проживании судьбы исполняет смысл, который несет в себе страдание. Врач-психосоматик не может дать пациенту этот смысл.

Мы понимаем, что и сам факт болезни несет некий смысл. Однако это сверхсмысл, осознание которого невозможно из-за ограниченности человеческого понимания. Этот смысл находится по ту сторону легитимной психотерапевтической тематики. Врач не должен нарушать эти границы, он потерпит неудачу, затрагивая проблематику патодицеи и тем более теодицеи. В такой ситуации он смутит пациента, словно человек, который на вопрос ребенка о том, почему Бог есть любовь, ответит с помощью казуистического примера: «Он избавил тебя от кори», ведь этому человеку будет нечего возразить на слова ребенка: «Но ведь сначала Бог послал мне эту корь!»

Итак, врач должен заботиться не только о воле к смыслу, но и о смысле страдания. И во времена, когда многие сомневаются в смысле жизни, он должен осознавать сам и доводить до сознания своих страдающих пациентов тот факт, что их жизнь не теряет смысл. Вместо теоретических размышлений я хотел бы обратиться к практике, к конкретному примеру. Однажды я стал свидетелем сеанса групповой психотерапии, который проводил мой ассистент, доктор Коцоурек. Группа обсуждала случай женщины, у которой недавно от разрыва аппендицита погиб одиннадцатилетний сын, а ее второй сын 20 лет мог передвигаться только на инвалидном кресле из-за синдрома Литтла. Мать попыталась покончить с собой, после чего ее привезли ко мне в клинику. Я включился в дискуссию и попросил экспромтом одну молодую женщину представить себе, что ей 80 лет, она на пороге смерти и оглядывается на свою жизнь, которая была наполнена эротическими приключениями, успехом в обществе и так далее. Что бы она о себе сказала? «Мне повезло в жизни, я была богата, избалована, крутила мужчинами как хотела, флиртовала с ними, ни в чем себе не отказывала. Теперь я старая, детей у меня нет, и должна сказать, что моя жизнь была ошибкой. Я ничего не смогу взять с собой в могилу. Для чего я жила на свете?» Затем я попросил мать сына-инвалида сделать то же самое: «Я хотела детей, и мое желание исполнилось. Младший сын умер, я осталась со старшим. Если бы не я, он бы пропал, оказался бы в приюте для умственно отсталых, но я смогла сделать из него человека. Моя жизнь не была ошибкой. Пускай она была полна трудных задач, но, если мне удалось с ними справиться, она имела смысл. Теперь я спокойно могу умереть». Она закончила свой рассказ со слезами на глазах. Остальные участники группы извлекли из этого урок: дело не в том, сколько удач или страданий выпадает на долю человека, а, скорее, в том, имела ли она смысл.

Логотерапия и религия

[49]