Гуманисты эпохи Возрождения о формировании личности (XIV–XVII вв.)

Итак, пусть каждый узнает, каковы его природные задатки, умело судит о своих достоинствах и недостатках и в тех вещах, к коим находит себя наиболее пригодным, проявляет наибольшее упорство. Случись какая-то необходимость заняться такими делами, к коим не расположена наша природа, мы должны все наше старание, все наши помыслы, все наше трудолюбие обратить на то, чтобы осуществить оные, если не получается как следовало бы, то по крайней мере не из рук вон и до постыдного плохо. Благовоспитанному человеку не обязательно знать все благородные искусства, коли природа этому препятствует, однако ему крайне необходимо избегать всех тех пороков, к которым он от природы тяготеет и расположен. Чтобы лучше это получилось, пусть каждый поразмышляет о себе самом, вспомнит, что, будучи рожден человеком, он подвержен всем превратностям фортуны, от которой если он хочет себя оградить, то не нужно ему искать ничего, кроме добродетелей души, единственных среди благ человеческих ей не подвластных. И помышлять мы должны не о том, чтобы жить, но о том, чтобы жить хорошо и честно. И пусть будет в жизни поставлена какая-нибудь определенная цель, к коей были бы направлены все наши действия. Ошибки наши проистекают из того, что мы живем без установленной цели, отчего и пути наши пролегают во тьме и мраке, не озаренные светом стези, которая нами избрана и определена; скорее, наоборот, мы идем, блуждая по кривым и сомнительным дорогам; и часто теряясь, мы сами не знаем, как нам вернуться туда, откуда вышли. Из-за этого подчас обременительными для нас становятся вещи, которые прежде мы с трудом сумели приобрести, и познается, что неохватна та надежная вещь, в коей могли бы найти успокоение желания людские. При выборе, как нам жить, перво-наперво надо установить, кем и какими людьми мы хотим быть и какой образ жизни вести. Такое решение труднее любого другого. Оно происходит в ранней молодости, когда ум и суждение наши еще шатки; каждый в этот момент выбирает то, что больше ему по нраву, отчего и происходит, что мы отдаем предпочтение какому-либо образу жизни прежде, чем смогли рассудить, какой является наилучшим. На эту первую ошибку способны не только люди неокрепшего ума, ибо даже Геракл, доблестью превосходящий всех смертных, готов был совершить ее, как читаем у Ксенофонта[209]: достигнув возраста, предназначенного природой для избрания жизненного пути, он удалился в пустынное место и, находясь там и видя две дороги, одну – наслаждения, другую – доблести, долго раздумывал, по которой из них ему пойти, и затем избрал ту, что приносит больше славы. Таким образом, по рассказам, правильного суждения был по милости свыше удостоен Геракл, происходящий из семени Юпитера; мы же, конечно, – нет, ибо, не очень раздумывая, в этом возрасте следуем по пути, нам по видимости понравившемуся. По разным причинам мы, не размышляя, направляемся туда, куда игрой случая увлекает нас судьба: многие следуют родителям[210] и живут в соответствии с их обыкновениями и нравами; другие считаются со взглядами и мнением толпы, одобряя и избирая то, что кажется самым прекрасным большинству людей; есть и такие, кто – вследствие то ли особой благодати, то ли великости ума, то ли необыкновенной учености и образованности, то ли и сего и другого – имели возможность решить, по какому пути они хотят следовать в жизни. При таком решении[211], как уже говорилось, пусть каждый сообразовывает выбор с наклонностями своей природы, ибо, если во всех делах нужно стремиться к тому, что наиболее подобает, то много больше нужно стремиться к этому же в определении всего жизненного пути, дабы суметь лучше на нем преуспеть, не изменяя ему и не перебегая на другой. В его определении наибольшее значение имеет наша натура, а затем – фортуна; хотя принимать во внимание надо и ту и другую, но в первую очередь – натуру, ибо она в действительности намного более надежна и стойка, так что иногда, как можно видеть, фортуна, будучи смертной, борется с бессмертной природой. Пусть тот, кто в соответствии с нашим пожеланием, использует все свое благоразумие в выборе для себя образа жизни, неизменно держится его, ибо так надлежит поступать человеку добродетельному, если только он не пришел к убеждению, что ошибся в своем выборе. Случись это, нужно изменить установленный строй жизни, ибо не то худо, что мало знаешь, но то, что при малом знании ты долго и без толку упорствуешь: первое есть общее свойство человеческой немощи, второе же имеет характер особого недостатка того, кто ошибается. Поэтому и говорит Гесиод:

Тот наилучший над всеми, кто всякое дело способен
Сам обсудить <…>
Чести достоин и тот, кто хорошим советам внимает.
Кто же не смыслит и сам ничего и чужого совета
В толк не берет – человек пустой и негодный[212].