Гуманитарный бум

Алексей Степанович узнавал и не узнавал свои вещи, настолько странно было представить, что они чуть было не оказались похищенными.

— …И ты все это собирался пропить?! Загнать за три рубля?! О боже! — он дрожащими руками схватился за голову.

— Полагаю, ты бы не обеднел…

— Что?! Да ты понимаешь… ты, уголовник… — Алексей Степанович прикрыл глаза, заставляя себя успокоиться. — Я знаю, это не первая попытка! Ты уже появлялся здесь со своей шайкой! Сколько вас было?! Двое?!

— О чем ты говоришь!

— Не притворяйся! В прошлый раз вашу шайку спугнули соседи, и вот ты решил сам! Без лишнего шума обокрасть родного отца! Нет, не зря я вызвал милицию! Пусть тебя заберут и посадят! Ты мне не сын!

— Милицию?! Анекдот!

— Да, милицию! Сейчас они будут здесь!

— Серьезно?!

— А ты как думал!

— Ладно, мне пора, — Федя сделал попытку выйти, но Алексей Степанович ломиком преградил ему путь.

— Я тебя никуда не пущу.

— Пусти! Я не желаю из-за твоих бредовых заскоков объясняться с милиционерами!

— Нет, ты объяснишься! Как миленький!

— Пусти, не драться же мне с тобой!

— Только посмей, — полушепотом произнес Алексей Степанович, и Федя увидел угрожающе направленное на него острие ломика.

Отделение милиции, куда доставили Федю, находилось в райцентре. Под дождем его вывели из газика, провели мимо дежурного и посадили перед кабинетом рядом с другими задержанными — подростками в расклешенных брюках и пьяной напомаженной женщиной, державшей сумку за наполовину оторванную ручку.

Федю пригласили в кабинет последним.

— Фамилия, имя, отчество? — спросил сидевший за столом хмурый милиционер в очках.

— Федор Алексеевич Борщев.

— Кем вы приходитесь Алексею Степановичу Борщеву, на даче которого вы были задержаны?

— Прихожусь законным отпрыском.

— Говорите точнее, сыном?

— …и наследником.

Федя значительно поднял брови.

— С какой целью вы тайно проникли на дачу?

— С целью экспроприации, — возвестил Федя.

Милиционер кашлянул.

— Говорите точнее, кражи?

— Не кражи, а экспроприации — принудительного отчуждения имущества.

— Чем же ваше отчуждение отличается от кражи? — устало спросил милиционер.

— Оно продиктовано идейными соображениями. Вещи моего отца не должны принадлежать ему лично.

— Вы хотели передать их в музей?

Федя слегка замялся.

— Я еще не решил.

Лицо милиционера поскучнело.

— Имитируете интеллигентную кражу. А потерпевшим сказано, что вам просто не хватало на водку.

Федя тоже скучающе вздохнул.

— Не хватало…

— А что ж вы тут разыгрываете: «Экспроприация! Отторжение имущества»!

— Знаете, тусклая у нас в сущности жизнь…

— Старая песня! Работать — скучно, красть — весело!

— Спрашивайте, — Федя показал взглядом на лежавшую без дела авторучку.

Милиционер не сразу собрался с мыслями.

— Так… Это была ваша первая попытка ограбления дачи? — спросил он, заглянув в блокнот.

Федя посмотрел на него испытующе.

— Дебют, можно сказать…

— Соседями вашего отца зафиксирована ранее произведенная попытка взлома дачи. Вы в нем не участвовали? — милиционер не поднимал глаз от блокнота.

Маленькая головка Феди ушла в плечи.

— Вопрос ясен? — спросил милиционер.

— Участвовал! Моя работа! Сколотил шайку из тунеядцев, выселенных из Москвы, и из уголовников, которым устроил побег! Сам был главарем! Кличка — Щербатый! На моем счету тридцать три ограбления и двадцать два убийства!

— Протокол подпишете? — устало спросил милиционер.

Федя хмыкнул.

— Собственной кровью…

— То-то! Тогда не шутите. Значит, участие во взломе отрицаете?

— Отрицаю, — сказал Федя.

— Так и запишем…

Когда Федю выводили из кабинета, к нему навстречу бросилась Лиза, ждавшая его возле дверей со скомканным дождевиком на коленях.

— Федька! Чучело! Кончай дурака валять! Скажи им, что ты пошутил, и сейчас же домой!

— Девушка, девушка, — предостерег конвоировавший Федю милиционер. — Что значит — домой?

— Но ведь это недоразумение! Федя, скажи им!

— Как ты здесь очутилась? — спросил Федя.

— Я с дачи…

— И он с тобой?

Лиза вздохнула, уловив особый акцент на слове «он».

— Никита ждет во дворе. Не понимаю твоей неприязни.

— Поймешь…

— Перестань, прошу тебя! — Лиза еще сильнее скомкала дождевик.

Федя усмехнулся с видом пророческого всепонимания.

— Видишь, и тебе и отцу спокойнее, если я буду находиться здесь!

— Зачем ты?! Отец сам обо всем жалеет! Он не предполагал, что так выйдет! Когда он услышал шум в доме, он решил, что это бандиты! Он теперь места себе не находит!

— Мне он нашел место…

— Хочешь его наказать?! И его, и меня?! Всех?!

— Не знаю, чего я хочу, — сказал Федя и двинулся вслед за милиционером.