Гуманитарный бум

— Ты прав, — вздохнула она, как бы обреченно мирясь с безвыходным положением, создаваемым их щепетильностью. — Рука не подымается, хотя… им эти деньги не нужны и лежат мертвым грузом.

Полина безучастным голосом перечисляла аргументы, которые могли бы говорить и в пользу решения, обратного принятому.

— Да, да, — согласился он, избегая брать на себя инициативу и как бы намекая, что любой его довод открыт встречным доводам со стороны жены.

— Что же предпринять? — Полина мельком взглянула на него, ища подсказки. — Ведь договоренность с мастером уже есть… нельзя подводить человека!

— И в то же время занять явно не у кого… — Виктор Борисович опустил глаза.

— В том-то и дело… Ведь ты же спрашивал у знакомых, а я — у родственников. После отпусков все на мели…

Она опять мельком взглянула.

— Даже не знаю… Может быть, все-таки отказаться?

— Неудобно… Если бы не безвыходное положение, мы бы не стали у них занимать. Но ведь ты помнишь, сколько раз мы сами им давали в долг?! Тем более что им сейчас не до покупок…

Нейтральные аргументы приобрели активный заряд.

— Собственно… Но как спросишь?!

— Очень просто… Скажем, такая, мол, ситуация, так-то и так-то. Они поймут…

— Вообще они предлагали: «Если нужны деньги…»

— Вот видишь!

Полина ждала от него окончательного согласия, и Виктор Борисович, сочтя, что церемонии мучительных колебаний соблюдены достаточно, решил поставить точку:

— Ладно… Только договоримся, что вернем им долг через месяц.

— Или полтора, — поправила его жена.

…Чтобы поскорее расплатиться с долгами, Агафоновы дали себе слово максимально экономить и месяц просидели на одних овощах, откладывая с каждой получки. Но когда мастер кончил ремонт и была вынесена последняя грязь, они не удержались. Хотелось показать гостям, как заиграла квартира, и Агафоновы устроили как бы серебряное новоселье. В числе прочих гостей пригласили и Одинцовых, но те неуверенно отказались, и Агафоновы особенно не настаивали. Стоило представить несчастные глаза Левушки, и становилось ясно: Левушка стеснялся бы гостей, а гости стеснялись бы Одинцовых.

Пир горой удался, получилось очень мило. Висячие сады и выдвижные двери произвели фурор, но сэкономленные в спартанских лишениях крохи вылетели в трубу. Виктор Борисович мучительно думал, где же достать деньги. Эта мысль и Полину выбивала из колеи, и она все чаще упрекала мужа, что он позволил приятелю обогнать себя по службе. Между супругами начались трения…

Минуло полтора месяца, а никаких финансовых надежд не появилось. Наоборот, судьба гораздо охотнее предоставляла случаи не приобретать, а растрачивать финансы. Виктору Борисовичу позвонил знакомый, дешево продававший охотничье снаряжение — ружья, палатку — и чистопородного драдхара. До женитьбы Виктор Борисович увлекался охотой и давно жаждал возобновить это джентльменское занятие. Но Полина считала, что им гораздо нужнее другие вещи, например, новая мебель в комнату. «А не то скоро останемся со сломанными табуретками, как твой начальник!» — убеждала она. И как раз — шалости фортуны! — достают из ящика открытку на гарнитур.

Виктор Борисович сдался перед необходимостью просить Одинцовых об отсрочке. Месяц-два могли бы его спасти. Агафоновы свели бы концы с концами, а там Виктор Борисович заполучил бы вожделенного драдхара и не пропала бы очередь в мебельном.

Усевшись в кресло у телефона («Тоже вот-вот развалится!»), он набрал номер.

— Не хотел тебя беспокоить, дружище, — сказал он Левушке. — Но, понимаешь, ни копейки… ей-богу… прогорели в дым! Конечно, свинство с моей стороны, и если бы не обстоятельства…

Виктор Борисович выражал словами искреннюю озабоченность своим положением, но голосом подавал пример легкого и беззаботного отношения к материальным проблемам, которого ждал и от друга.

— Сколько тебе? — внезапно спросил Левушка.

Виктор Борисович смутился, не зная, как объяснить ему, что не собирается снова занимать, а просит лишь об отсрочке старого долга.

— Сто, двести?

Виктор Борисович со страхом взглянул на жену.

— Ну, если тысячу…

Положив трубку, он долго и оцепенело смотрел на телефон, словно не решаясь оторваться от предмета, за счет которого и поддерживалось шаткое равновесие между ним и окружающим миром.

— Что?!! — спросила жена, снова берясь за сердце.

— Я, кажется, занял у него еще, — пролепетал Виктор Борисович.

Он сделал попытку встать и припал на отсиженную ногу.

— Занял?! Любопытно, с каким расчетом?!

Жена заподозрила его в умысле контрабандой закупить охотничьи доспехи.

— Там и на мебель хватит, — вяло отмахнулся он.

Простившись с Одинцовыми («Всего наилучшего… передавайте приветы… и вы заходите!»), Виктор Борисович чувствовал себя гадко. Вспомнилось, как Левушка выдвинул ящик стола, отсчитал купюры и в ответ на его заверения о немедленном возврате долга болезненно сморщился: «Какая ерунда!»

У Одинцовых ничего не изменилось, жилище напоминало склеп, и все та же паутина висела в углах. Виктору Борисовичу было их жаль, но что делать, если нужда заставляет просить деньги!