Гунны

«Очень хотелось бы посмотреть еще на Вавилон, жители вроде еще не покинули эту мировую столицу Древнего мира, вживую увидеть нетронутые ворота Иштар. Посетить Александрию с ее знаменитым маяком и библиотекой, побывать в Риме и увидеть Колизей, если его уже построили, во время проведения гладиаторских боев. Но туда с минимальным риском для жизни в это время можно попасть только во главе большой и сильной армии. А одному и пытаться не стоит. Обязательно убьют где-нибудь по пути. Да, даже дело не в этом», – размышлял я, – «как только я покину свою ставку в степях, вожди сцепятся друг с другом».

– Великий хан, – услышал я за спиной голос Угэ, – мы схватили гонца Артавы, и думаю тебе надо его послушать.

Спустя некоторое время я в сопровождении Угэ спустился в тронный зал Артавы, где на его престоле, стоящем на возвышенности, восседал Ирек. У его ног на коленях, на верхней лестничной ступеньке, ведущей к трону стоял истерзанный человек. Подойдя поближе, я по кровоточащим ранам понял, что это следы пыток.

– А-аа, вот и ты, Богра, – радостно воскликнул Ирек и осушил золотой массивный бокал, больше похожий на кубок, который тут же наполнила из большого кувшина вынырнувшая из-за трона девушка, – у Артавы отличное вино!

– Эй, как тебя там, живо налей нашему кагану, – крикнул он, обращаясь к девушке с кувшином и, пнув хорезмийца прямо под нижнюю челюсть, от чего тот скатился со ступенек, сказал, – а ты перескажи кагану все, что нам сообщил.

К упавшему подбежал воин и поставил его на колени, после чего хорезмиец заикаясь, кривясь от боли, стал тяжело говорить.

«Да у него как минимум ребра сломаны», – подумал я и сел на нижнюю ступеньку, ведущую к трону. Ко мне подошла девушка и, неловко поклонившись, подала золотой бокал, в который по кругу были вставлены крупные драгоценные камни, и стала наливать вино из кувшина. Я обратил внимание на то, что запястья девушки украшали несколько золотых браслетов, искусно вырезанными на них узорами и украшенными россыпями блестящих камней.

«Ого, да это же алмазы! Как же у нее до сих пор все это не отобрали?» – удивился я и уже с любопытством посмотрел на нее и, у меня перехватило дыхание. В ее внешности было все, что я считал идеалом женской красоты. Белоснежное лицо нежной овальной формы, несмотря на выраженную тревогу, было открытым и притягивало к себе. Большие выразительные глаза, в которых я хоть и чувствовал страх, смотрели на меня с вызовом и как бы говорили: «Ну и что, что я тебе разливаю вино, это просто уважение хозяина к гостю, попробуй перейти грань, и ты познаешь мой гнев». Ее губы! Нежные, чувственные, похожие на алый бархат. Мне хотелось их целовать и целовать. Я обратил внимание на упругую грудь и крутые бедра, перехваченные платьем. Про нее можно было сказать одной строкой великого поэта «…Своими ли глазами вижу я, тебя источник красоты волшебный…».

– Богра, эй Богра-а-а, ты слышишь его, – донесся до меня как будто сквозь туман голос Ирека.

– А-аа, чего? – растерянно повернулся я к нему.

Он расхохотался.

– Повтори еще раз, а то сестричка Артавы Мазайя отобрала разум нашего кагана, – сказал он пленному, – а ты принеси еще вина и убирайся отсюда, – приказал он красавице.

Я хотел попросить ее остаться, но почувствовал необъяснимую робость перед ней. Ведь великий хан может делать все, что захочет со своим трофеем. Но вместо этого я смог только залпом выпить вино.

Ирек, посмотрев на меня, снова засмеялся.

– Артава послал меня к своему главному советнику Фарасману с посланием, чтобы он немедленно возвращался в Хорезм из Согдианы, – услышал я хорезмийца. И тут все мое внимание снова вернулось к нему.

– А что делает Фарасман в Согдиане? – с тревогой поинтересовался я.

– По приказу шаха он направился с армией Хорезма, чтобы помочь вернуть трон Согдианы саку Ишкашу.

– А большая армия у Фарасмана?

– Восемьдесят тысяч лучших воинов Хорезма, – ответил пленный тоном, в котором чувствовалась угроза, – вы схватили только меня, еще несколько посланников успели уйти от погони.

«Это и объясняет, причину того, что мы так легко смогли захватить столицу Хорезма и почему Артава еще не выступил против нас», – заволновался я. Начал беспокоиться не потому, что сюда скоро может нагрянуть огромная армия противника. Я все равно планировал на днях, награбив все, что можно, забрав оружейников и ремесленников уйти отсюда обратно в свои степи. Но меня сильно беспокоило то, что Фарасман мог совершить в Согдиане. У Ужаса не было соответствующих сил, чтобы успешно противостоять хорезмийской армии, которая считалась лучшей в Средней Азии в этот период. А Парман и Фарух вряд ли смогли укрепиться так быстро, чтобы собрать нужное количество воинов, чтобы хоть как-то противостоять им.

– А какие вести были от Фарасмана до нашего прихода? – спросил я.

Хорезмиец, услышав в моем голосе тревогу нагло осклабился, смотря прямо мне в лицо и оголив здоровые белые зубы, от чего получил по ним прилетевшим «кубком», который за миг до этого держал Ирек.

Пленный снова упал. Кочевник, стоявший за ним, сразу же поднял хорезмийца.