Гурджиев и Успенский

Ранние теологи христианства рассматривали это понятие в свете старых пророчеств, которым было дано новое подтверждение воплощением Христа и его жизнью и учением. Цитируя неизвестный источник, возможно, египетское Евангелие, Климент Римский предлагал следующее, в чем-то типичное, толкование этого понятия: “…когда Господа спрашивали о том, когда наступит его Царствие, он говорил: “когда два станет одним, и то, что снаружи, будет как внутри, и мужское с женским, а ни женского, ни мужского”. И теперь “два” это “одно”, когда мы говорим друг другу правду и двое в мыслях своих одно и нет между ними лжи. “Снаружи будет, как внутри” означает то, что под “внутренним” понимается душа, а под “наружным” – тело. И как тело ваше видимо, так и сделайте видимой душу вашу через добрые деяния. И далее, “мужское с женским, а ни мужского, ни женского” значит то, что когда брат смотрит на сестру свою, он больше не думает о ней как о женщине, и она о нем, как о мужчине. И когда вы сумеете сотворить все это, то, говорит Господь, мое Царствие наступит”[383].

Это свидетельство, как и многие другие, включая те, которые были предложены Иисусом, говорят, главным образом, об условиях вступления в Царствие Небесное, но в то же время оно указывает на ряд черт грядущего духовного порядка, который едва ли доступен нашему пониманию в нашем теперешнем состоянии. Ириней также видел Царствие Божие как Царствие Христа, где, говоря словами Исаии, “волк будет жить вместе с ягненком и барс будет лежать вместе с козленком”[384]. И Августин в своей книге “Град Божий” показывал историческое развертывание этого идеала.

Если сравнить интерпретацию Успенского с концепцией Е. Ф. Скотта, то мы увидим, что последний очертил шесть главных аспектов понятия Иисуса о Царствии Божием, доказывая, что “понятие это многостороннее, и необходимо рассматривать его во всем множестве его аспектов”[385]. Эти шесть аспектов составляют:

1. Апокалиптические чаяния о приходе нового века, когда Бог утвердит свой закон на Земле.

2. Идею высшего духовного порядка, лежащего вне видимого мира, но дающего ему смысл и значение.

3. Царствие Божие – это прежде всего новый нравственный порядок, достигаемый через этическое учение Христа.

4. Царствие Божие осуществляется в духовной внутренней жизни в единстве с Богом.

5. Царство подразумевает сообщество божьих людей и таким образом является как социальным, так и нравственным и духовным порядком.

6. Близость Царствия.

Успенский подчеркивал, прежде всего, что это выражение не означает “Царствие в Небе”, но “Царствие под властью Неба, под знаком Неба”[386]. Он утверждал, что это понятие имеет то же значение, что и древнее официальное название Китая “Небесная Империя”. Это название не означало Империю в небе, но Империю под непосредственной властью Неба, под законами Неба. Успенский упрекал христианскую теологию в искажении значения Царствия Небесного путем ассоциирования его с идеей места или состояния людей после смерти. Он видел явные свидетельства того, что Царствие Небесное, проповедуемое Христом, было достижимо на земле, при жизни человека.

Успенский цитировал отрывок из Евангелий, где Христос обещает своим ученикам, что они “не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие”[387]. Согласно Успенскому, Царствие Небесное, рассматриваемое как внутренний круг человечества, проливает новый свет на историю Евангелий, так что все освещается сразу новым смыслом и значением. Ссылаясь на проповедь Иоанна Крестителя, Успенский особенно подчеркивал, что Царствие Небесное может быть достижимо только немногими, теми, кто его заслуживает и кто способен изменить себя; другие же не имеют никакой на него надежды. Успенский цитирует Марка 3:2: “Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Божие”, и Матфея 3:10: “Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь”. Начиная проповедовать Царствие Небесное, Иисус использовал те же слова, что и Иоанн Креститель: “Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Божие”.

Успенский полагал, что “блаженства” Нагорной проповеди в действительности были “условиями” вступления в Царствие Небесное или эзотерический круг человечества: “Блаженны нищие духом, ибо их есть царство небесное… Блаженны плачущие… Блаженны кроткие… Блаженны алчущие и жаждущие правды…”[388]. Он интерпретировал выражение “нищие духом” в разрезе буддийской идеи о непривязанности к вещам, отмечая, что “эта непривязанность есть необходимое условие достижения эзотеризма, или Царствия Небесного”[389]. Подобным образом Успенский рассматривал и другие “условия”, находя в них доказательство “недостижимости эзотерических идей для большинства, для толпы”[390].