Гуру и ученик

Бессмертное не может стать смертным,

Смертное не может стать бессмертным.

Нет ни увядания, ни роста,

Ни связанности, ни освобождения,

Ни заключённого, ни освобождаемого:

Такова абсолютная истина!

(Гаудапада[112]

, Карикас)

Вопросы гостей и ответы Свами чередовались непрерывным потоком. Странник слушал несколько отстранённо: его ум был сосредоточен на том, что он увидел и услышал за последние дни и к каким последствиям всё это может привести.

Неожиданно Шри Джнянананда пристально посмотрел на одного из посетителей, устроившегося в углу рядом с дверью, и вдруг, оставив тему разворачивавшейся в тот момент беседы, сурово произнёс: «Ты занят поиском по всем направлениям: эта религия — та религия, этот учитель — тот учитель. Довольно мешанины в твоей жизни! Посвяти себя изучению наставлений наших риши в Упанишадах!

Им открылась подлинная Реальность. Там есть всё! Искать где бы то ни был ещё — бесполезно!»

Как-то вечером после ужина Странник решил поговорить с Джнянанандой в более свободной обстановке. Гуру сидел на каменной лавке у колодца. Перед ним на земле расположился молодой человек, который очень эмоционально что-то ему рассказывал. Похоже, он жаловался на людей, обманувших его, взявших его деньги под предлогом совершения пуджи, чтения мантр и других подобных вещей. Шри Джнянананда пытался успокоить парня, но тот продолжал свой монолог. Так продолжалось в течение долгого времени.

Когда гость наконец ушёл, Странник подошёл к Джнянананде, и тот сказал ему: «Индуизм полон суеверий и мошенничества. Каждый пытается использовать его, чтобы обмануть ближнего. И всё- таки в индуистской религии есть то, что напрасно искать в других местах: познание Брахмана, видение Атмана, истинная мудрость!»

X. Праздники в ашраме

В четверг наступил экадаши — одиннадцатый день лунного месяца. С точки зрения традиции этот день — особенный: многие индусы воздерживаются от любой твёрдой пищи, или, по крайней мере, от привычного блюда из риса. Также в этот день следует посвящать больше времени молитве.

После полудня брахманы, как всегда, воспевали имена Бога, однако вскоре стали собираться последователи Шри Джнянананды из Агарама и Тирукойилура, и в четыре часа начался замечательный бхаджан, который продолжался до восьми вечера.

Вначале брахманы глубокими голосами и в очень медленном ритме пропели Тайттирия Упанишаду. Затем женщины исполнили несколько тамильских гимнов, после чего вступил Кайласанадар со стихами Маникка Васагара. Муруган Дас решил, что принять участие в бхаджане должен каждый: он запел сам, а в конце каждого куплета или воззвания приглашал людей присоединяться к нему. С каждым таким повторением их усердие и преданность возрастали.

В пандале появились изображения Шивы и Муругана. Перед ними зажгли масляные лампы и ароматные палочки, источавшие сладкий дым. Каждый вновь прибывший приносил цветы, фрукты или благовония, оставляя их перед Богами. Песни, ароматы, огни — всё это создавало чарующую атмосферу. Время от времени предлагалось арати: несколько капель горящей камфары на металлическом подносе возносились перед священными изображениями.

Многие брахманы, пришедшие на бхаджан в честь экадаши, остались в ашраме на ночь. Устав от пения и разговоров, они просто располагались в пандале и засыпали. Когда все уже умолкли, Муруган Дас продолжал исполнять гимны и воспевать имена Бога. И вдруг, эхом отвечая на воззвания Муругана, ещё один голос пронзил тишину. Его ритм и мелодия странным образом напоминали гимны тамильских христиан. Странник, очень удивившись, прислушался.

Действительно, кто-то непрерывно повторял Отче наш и Радуйся, Мария на фоне прославления Муругана. Так продолжалось очень долго, однако постепенно ритм замедлился, голоса стали едва различимы — лишь один из них с всё увеличивавшимися интервалами продолжал тянуть: Йесуве (Иисус)! Андаваре (Господь)! Муруга Тайаре (Мать)! Марийяве (Мария)! Затем наступила тишина…

Следующим утром Странник вместе с Муруганом и другими отправился на обязательное утреннее омовение. Какой-то крестьянин специально пришёл, чтобы помогать набирать воду. Он особенно заботился о Страннике, считая его недостаточно опытным, и достал для него несколько вёдер воды, щедро облив его. На его шее красовался медальон. Странник полюбопытствовал, кто он такой. Оказалось, что он был бедным крестьянином из небольшой деревушки, расположенной в 7–8 километрах от ашрама. Днём раньше он работал в Тапованаме — носил песок и кирпичи для строительства. Очень устав вечером, он решил заночевать в ашраме, тем более что утром он должен был снова приняться за работу. Оказалось, что именно он так громко молился ночью — такова была его привычка.