Гусаров Д. Я. Избранные сочинения. (Цена человеку. Вызов. Вся полнота ответственности)

— «Сего числа, в 6 часов вечера на Соборной улице у женской гимназии, мещанин города Петрозаводска Петр Федоров Анохин, восемнадцати лет, покушался на убийство унтер–офицера жандармского управления Дмитрия Ивановича Иванова. Анохин при задержании сознался в намерении лишить жизни Иванова и находится при вверенном мне Полицейском Управлении…»

— Какова цель покушения? — спросил Самойленко–Манджаро и сразу же сам понял, что поступил опрометчиво.

— А это, уважаемый Константин Никанорович, мы рассчитывали узнать у вас! — Криштановский, подавшись вперед, склонился к самому столу, и в световой круг от лампы с зеленым абажуром вошло его белое, сухощавое лицо: красивые остроконечные усы, чуть тронутые благородной сединой, тонкие, слегка скривленные в усмешке губы и главное — глаза — чужие, голубые и холодные, которые с первой встречи почему–то были особенно неприятны Самойленко.

— Именно, и только у вас! Именно вы нам внушали мысль, что в городе не осталось больше политических сил, способных на противозаконное действие. Не так ли, Михаил Романович? — вдруг повернулся Криштановский к Мальцеву, который лишь тяжко вздохнул в ответ.

«Вот ты куда метишь! — подумал Самойленко–Манджаро. — Только не пойму пока — зачем это тебе!»

— Не обижайтесь, господин подполковник, но это событие весьма и весьма печальное для нас всех…

— Да, весьма печальное, — со вздохом подтвердил Мальцев и осекся, поняв, что перебил Криштановского.

— Оно несомненно может вызвать весьма неблагоприятный отзвук, если не будут приняты незамедлительные меры. Поэтому предлагаю вам в соответствии с двадцать первой статьей «Положения об охране» приступить к дознанию.

Последнюю фразу Самойленко–Манджаро счел за лучшее выслушать стоя. Как только полковник умолк, он даже слегка прищелкнул каблуками, как это делал двадцать лет назад юнкером III Александровского училища.

— Слушаюсь!

— Сидите, сидите, — успокоил его полковник.

— Могу я узнать, где находится обвиняемый?

— Его допрашивает судебный следователь Чесноков в камере городского пристава.

— Где прикажете приступить к дознанию — здесь или в управлении?

— Начните сразу же здесь, как только закончит судебный следователь… Скажите, Константин Никанорович, Анохин ранее не состоял под наблюдением по вверенному вам ведомству? Может быть, замечался в связи с другими делами?

Новая перемена тона начальника опять насторожила подполковника. Он хорошо знал в лицо разносчика «Олонецких губернских ведомостей» и смутно припоминал, что в доносах филеров фамилия Анохина как будто встречалась. Однако не выработав твердой линии поведения, Самойленко всегда избегал определенных ответов.

— Я боюсь полагаться на память, — подумав, ответил он. — Если прикажете, я могу поехать в управление и свериться по журналу?

— Пока нет нужды. Подождем Чеснокова.

Первый следственный допрос явно затягивался. Чесноков прибыл в управление через тридцать минут после происшествия, по устному донесению полицеймейстера составил письменное постановление о привлечении Анохина в качестве обвиняемого и потом долго ждал товарища прокурора Григоросуло. Вдвоем они начали допрос, который продолжался уже около часа.

— Может быть, вы, Константин Никанорович, пока опросите Иванова и Ишанькина, — предложил Криштановский после нескольких томительных минут молчания. — Они, кажется, в дежурной комнате, не так ли. Михаил Романович?

— Нет, нет. Уже в канцелярии управления.

— Я собирался просить об этом вашего разрешения, господин полковник, — с готовностью встал Самойленко–Манджаро.

2

Иванов и Ишанькин сидели в пустой канцелярии, возле огромного несгораемого шкафа, на котором чуть светилась лампа с прикрученным фитилем. При входе подполковника они разом вскочили, вытянулись и застыли, не спуская глаз с начальника.

Самойленко–Манджаро выбрал стол у стены, уселся и приказал подать лампу. Они оба разом бросились к ней: Иванов оказался первым. Он поставил на стол лампу, дрожащими пальцами прибавил огня и снова занял место рядом с Ишанькиным.

Это было против всяких правил дознания, но подполковник решил допрашивать их обоих вместе.

— Ну–с, садитесь, — начал он и, видя, что они недоуменно переглядываются, приказал: — Садитесь, говорю! Достукались! Молодцы! Хороши филеры — нечего сказать! Сопляк–мальчишка делает с ними что хочет! Почему на пристани были вместе? Иванов, отвечай!

— Позвольте доложить, вашскородие! На пристани был господин Альбов — агент компании «Зингер», наблюдаемый нами согласно приказу.

Два года назад нынешний разъездной агент компании «Зингер», лодейнопольский мещанин Альбов проживал в Петрозаводске и привлекался к дознанию за участие в подпольном кружке. Поэтому, как только он появился в городе, подполковник приказал установить за ним негласное наблюдение.

— Что же он делал там?

— Судя по поведению, приходил узнавать, когда будут пароходы на Вытегру. Он, вашскородие, к отъезду готовится.

— С Анохиным он не наблюдался?

— Никак нет, вашскородие. Анохина мы видели на пристани, но с Альбовым они не разговаривали и, по всему судя, даже незнакомы.