Густая роща

— Ты жива! — он обнял меня, притянув к себе так резко, что я ударилась подбородком об его плечо. — Ты жива, Тая… я уже думал, что потерял тебя.

— Что произошло? — сипло спросила я.

— К тебе вернулись ноги, — Кощей отстранился и положил руки мне на щеки. — Хочешь есть? Пить?

Я хотела ответить ему, как мой взгляд выцепил огромное чудовище, что билось о магический щит.

— Ч-что это? — спросила я, указав в сторону великана трясущейся рукой.

— Это Лихо. Оно тебя не тронет, — Кощей помог мне подняться, снял с себя кафтан и надел его на меня. — Пойдем.

Он взял меня за руку и повел к замку. Я шла за ним, не оглядываясь и не спрашивая про Лихо. Если царевич так уверен, что с нами все будет в порядке, почему я должна сомневаться? Он только что вытащил меня из колодца и вернул к жизни.

— Кощей, — позвала я, пока мы шли по рыночной площади, — почему ты позволил братьям так с тобой поступить? Тебя разорвали на части.

Он остановился, повернулся и поднял меня на руки. На мой немой вопрос он ответил:

— В замке холодный камень, а ты без обуви.

Слабо улыбнувшись, я прижалась щекой к его плечу. Кощей уносил меня от всех бед. Я была благодарна ему за это, но чувствовала, что мое спокойствие — следствие шока. Сознание вернулось в тело, но надолго ли?

— Что со мной? — шепотом спросила я.

— Что ты имеешь в виду?

— Почему я не могла управлять собой? Почему помутился рассудок? Разве я… — ответ постучался в голову молоточками. — Это из-за Вурдалака? Он дважды кусал меня.

— Ты… пробовала кровь? — осторожно спросил Кощей.

— Да.

Он промолчал, и я увидела в любимых глазах тревогу.

— О чем ты волнуешься? — спросила я.

— О том, что ты забудешь меня.

— Разве такое возможно? Ты — моя первая любовь. Ее не забывают.

— Вурдаланка лишает людей человечности. Они теряют воспоминания, не могут оставаться собой и в итоге превращаются в диких существ с единственным желанием — пить кровь.

— Откуда ты знаешь?

— Одну из невест укусил Вурдалак. Он дал ей выпить крови. Она едва не оторвала мне голову, лишившись рассудка во время ритуала.

Кощей хотел повернуть к кухне, но я остановила его.

— Давай посидим в саду. Мы никогда этого не делали, — предложила я.

Кивнув, он отнес меня в сад, где из цветов сохранилась только мальва. Кощей посадил меня на скамейку и сел рядом. Земля подпрыгивала от топота Лихо и его рева. Я смотрела на фонтан с застоявшейся водой и понимала, что здесь мне хотелось бы провести остаток дней. Даже если вурдаланка одолеет меня и в конце концов кто-то из жителей Залесья убьет меня, это — то самое место.

— Кощей, пообещай мне, — я взяла его за руку, чтобы царевич посмотрел мне в глаза.

— Что?

— Что ты убьешь меня, если я потеряю рассудок.

— Нет!

— Ты должен. Я не хочу, чтобы это были Вурдалак или Яга. Лучше погибнуть от твоей руки, чем от чужой.

Кощей долго смотрел на меня, не отвечая, затем сжал мою руку.

— Только в самом крайнем случае, — сказал он.

* * *

— Не перебивай, пока буду рассказывать, — предупредил Иван.

Юда сузила глаза, но промолчала. Усмирить ее характер могло только жгучее любопытство, и ради него она готова была немного потерпеть.

— Случилось это, когда твоего с сестрой хутора еще не было. Мы с шайкой остановились на ночлег, чтобы на следующий день обогнуть гору и прийти в Листьеву деревню. Но никто в ту ночь не продремал дольше двух часов: часовой увидел дым. Как можно скорее мы отправились к деревне, а когда пришли — обомлели. Огонь пожирал дома, люди сбегали в лес, на улицах резвились разбойники: хватали женщин, убивали мужчин, воровали скот.

Тогда мы обнажили мечи и пошли в бой, не страшась смерти. Вышел атаман и сказал, что мы никогда не потушим огонь. Он вызвал меня на поединок, и мы дрались, пока он не сбежал. Я думал, что на этом бой за деревню закончился, но ошибался.

Атаман, прикрываясь женщинами, взятыми в плен, вел меня к оврагу. Их лица скрывали грязные мешки. Я велел своей шайке остаться и тушить пожар. Когда деревня скрылась за деревьями, атаман сказал, что у Листьевой горы должен остаться только один вожак.

— Ты, жалкое ничтожество, никогда не оправдаешь своего легендарного предка, — сказал он мне. — Ты не владеешь той мощью, что была у него.

— Хочешь ощутить ее на себе? — спросил я, поднеся руку ко рту.

— Не так быстро, соловьишка, — атаман скинул мешок с головы женщины.

Я увидел Василису: он связал ей руки, заткнул рот кляпом и приставил к горлу искривленный кинжал.

— Слышал, у тебя жена красавица, но нашел в деревне только это чудовище, — разбойник повеселел. — А еще я слышал, что ты из этих, как их… честных разбойников. Грабишь только себе подобных, даже моих людей обворовывал. А что ты сделаешь, если я заставлю тебя выбирать?

Атаман поставил на колени вторую женщину и снял с ее головы мешок. Я увидел испуганную заплаканную девицу. Она смотрела на меня и в ее глазах я прочитал мольбу.

— Выбирай, — разбойник приставил второй нож к округлому животу пленницы, — женщина с детьми или твоя женщина?