Гувернантка

По счастью, миссис Симпсон была лишь мимолетным увлечением принца Уэльского, не более. Во всяком случае, так Айви, которая вообще была в таких делах большим знатоком, уверяла Мэрион. Она поведала, что у того есть еще две возлюбленные. Одна из них, Фрида Дадли-Уорд, уже давно числится в его фаворитках и даже помогала ему обставлять Форт-Бельведер (именно так называлась крепость у озера). Еще одна дама его сердца, леди Фернесс, как раз и устроила ту вечеринку, где принц познакомился с американкой. Если бы леди видела в ней соперницу, она бы ни за что ее не пригласила.

Да и Лилибет больше не упоминала о миссис Симпсон. Мэрион внимательно слушала все, что говорит ее подопечная, но та упорно молчала о возлюбленных дяди. И со временем гувернантка оставила былые опасения. В конце концов, ее главной задачей было дать принцессе достойное образование и познакомить с реальным миром, насколько это возможно.

Они продолжили совместные прогулки по Лондону. Побывали в зоопарке, где Лилибет пришла в неописуемый восторг при виде слона, не сумела сдержать радости, завидев тигров, и исступленно хлопала в ладоши, наблюдая за чаепитием шимпанзе.

Еще они взяли за привычку выгуливать Дуки в Виндзорском парке. А в саду за домом на Пикадилли они часто играли в «доставку»: Мэрион в нарядной красной упряжи с колокольчиками изображала лошадь, а принцесса — кучера. Они бегали по саду, доставляя воображаемую выпечку покупателям — деревьям, кустам и клумбам. Лилибет любила вести с покупателями долгие и теплые разговоры. Из нее получился бы великолепный продавец.

Временами Мэрион казалось, что прохожие, шагая мимо ограды дома герцога Йоркского, проявляют к зданию подозрительный интерес, но она отгоняла от себя эти мысли.

Лето кончилось так же быстро, как и настало. Миссис Симпсон никуда не делась. Айви сообщила, что она провела в Форт-Бельведере несколько выходных и даже протанцевала всю ночь с принцем Уэльским в Посольском клубе на Мейфэр. «Ну и что с того, — подумала Мэрион, — миссис Симпсон — приятная женщина. Каждый захочет позвать ее в гости и пригласить на танец. Что же в этом такого?»

Да и потом, две другие возлюбленные тоже не пропадали из вида. А когда осенью принц Уэльский отправился в Балморал, стало очевидно, что привычному укладу жизни королевской семьи поистине ничего не угрожает.

Разве что принц Уэльский неожиданно начал играть на волынке.

— А ну прекрати эти адские стоны! — проревел тогда в окно его отец.

От Валентина не было ни слуху ни духу. И это одновременно и радовало, и печалило Мэрион. Вот уже год к ней не прикасался мужчина, и она чувствовала себя бесконечно одинокой.

Рождество она отпраздновала с матушкой, которая поджидала ее с главной новостью:

— Питер вернулся.

Это известие немного смутило Мэрион — она невольно вспомнила, как он делал ей предложение в «Дженнерс», — но и обрадовало. Ей очень хотелось повидаться с кем-нибудь из прошлого, а особенно с добрым, надежным, умным Питером…

Они снова встретились в «Дженнерс». Оба и не вспомнили о том, до чего же неловко тогда расстались. Расставания будто и не было вовсе.

— Ты такая красавица, Мэрион, — с нескрываемым обожанием сказал Питер. — В Лондоне ты расцвела, вот уж точно.

Она невольно задумалась, так ли это. И вдруг поняла, что уже много месяцев живет в нескончаемой тревоге и напряжении. Ей вдруг безумно захотелось рассказать ему о том, что происходит сейчас и может произойти вскоре, спросить у него совета. Но она понимала, что это невозможно.

Как выяснилось, Питер перебрался работать в другую школу и теперь поселился в Лестершире, возглавив отделение классической филологии. Было видно, что эта работа очень ему по душе: о своих учениках он рассказывал с сияющими глазами, называл их славными малыми и хвалил за острый ум. Она же отвечала на вопросы о своей ученице коротко и с большой неохотой, стараясь не сболтнуть лишнего.

— Мне ты можешь довериться, Мэрион, — в какой-то момент заметил Питер. — Я умею хранить тайны.

— Никаких тайн и в помине нет, Питер, — улыбнулась она, невозмутимо заглянув ему в глаза.

А после они обнялись и разошлись, кто куда. Мэрион поймала себя на том, что завидует и его прямоте, и нехитрой сути его работы. Ее же собственная, казалось, требовала противоположного.

На смену 1933 году пришел 1934-й. С того разговора на озере Лилибет ни разу не упоминала о миссис Симпсон, но это вовсе не значило, что она о ней не думает. Мэрион кожей чувствовала, что все в доме герцога Йоркского — да что уж там, все королевское семейство думает о ней. Она незримо парила над ними, точно невидимая птица.

— А у меня новости! — как-то раз сообщила Айви.

— Неужели ты от нас уходишь? — По спине у Мэрион пробежал холодок.

— Недалеко — в Букингемский дворец! — хихикнув, уточнила Айви.

Мэрион не поверила своим ушам.

— Ты же сама говорила, что там тоска невыносимая! — напомнила она.