Гувернантка

Мэрион ждала — сама не зная, чего. Рассерженных воплей? Разъяренного шипения? По спине пробежал холодок. Перед ней сидела всесильная женщина, сама любовница короля. О чем она сейчас думает?

Тишину прорезал пронзительный звук, который Мэрион никак не ожидала услышать.

— Подумать только, они хотят, чтобы я оставила его в покое! — воскликнула Уоллис, согнувшись пополам. Она вся дрожала — но вовсе не от слез! Вечернее безмолвие нарушил смех — звонкий и чистый, точно хрусталь!

Сердце Мэрион тревожно забилось. Стало быть, она неправильно все поняла? Миссис Симпсон явно не собиралась отрекаться от своего королевского возлюбленного. И вправду, зачем ей это?

Вдоволь насмеявшись, Уоллис подняла голову и утерла слезы рукой в красной перчатке. Мэрион же, потупившись, смотрела на позолоченную солнцем траву, ожидая, что миссис Симпсон сейчас начнет бранить ее за дерзость.

— Поверьте, да я бы с удовольствием с ним порвала, — вдруг сказала Уоллис. — Это моя главная мечта.

Мэрион вскинула голову и нахмурилась. Неужели ей почудилось?

— А особенно, если это пойдет на пользу малышкам, — продолжила собеседница. — Какие же они славные! Хотелось бы мне познакомиться с ними поближе… Своих-то детей у меня нет… — На мгновение она погрустнела.

На смену отчаянию, сжавшему Мэрион в свои беспощадные тиски, вдруг пришла надежда.

— Так расстаньтесь с ним! Этим вы спасете всех! Все будут вам так благодарны! Все… — возбужденно затараторила она. Подумать только, она совершила невозможное! Пробила брешь в этой неприступной стене!

Но Уоллис только покачала головой и улыбнулась:

— Милая моя, это невозможно.

Еще мгновенье назад голова у Мэрион кружилась от восторга, а вместе с ней — и мир вокруг, но теперь он замедлил свой бег и замер.

— Почему?! — чуть ли не со слезами спросила она.

— Он меня не отпустит, — коротко ответила миссис Симпсон. — Попробуйте-ка отказать человеку, который правит целой империей и ни разу в жизни не слышал слова «нет».

Мэрион вспомнились выходки короля в Роял-Лодж. Влюбленный взгляд, который он не сводил с Уоллис в аббатстве. Все привыкли думать, будто это она подчинила себе короля. Но далеко не каждый слышал его высокомерные, избалованные речи в холле на Пикадилли: «Как же надоело быть принцем Уэльским, сил моих больше нет!»

С ее губ сорвался тяжелый вздох. Теперь все встало не свои места. Она ни капли не сомневалась, что собеседница говорит чистую правду.

— И людская молва только все портит, — продолжила Уоллис усталым голосом, со все тем же своим балтиморским выговором. — Он видит, что все его порицают, и ему еще сильнее хочется настоять на своем.

«Он поступает, как ему заблагорассудится, мисс Кроуфорд. И так было всегда».

— Они из кожи вон лезут, лишь бы нас остановить. Клевещут, шпионят, пытаются помешать моему разводу…

Мэрион вспомнился разговор про информационную блокаду.

— Даже странно, что мне до сих пор автоаварию не подстроили.

Цветок вереска, сорванный Мэрион, теперь лежал у нее на ладони, ободранный и тонкий. Она сорвала с него все лепестки. Говорят, вереск приносит удачу, вот только теперь от нее не осталось и следа. Она посмотрела на голый стебель, не в силах вымолвить ни слова. Ничего уже не поделаешь. Она не в состоянии помочь семье герцога Йоркского. И не в силах спасти Уоллис. Получается, вовсе не одна Лилибет живет в золотой клетке. Вот только судьба любовницы короля никого не тревожит. Никто не жаждет ей помочь. Совсем наоборот.

— Я ведь прекрасно знаю, что обо мне судачат, — тихим, задумчивым тоном, точно говоря с самой собой, поведала миссис Симпсон. — Я — ведьма, садомазохистка, властная госпожа… Я веду себя, как мужчина. А Дэвид страдает от психического расстройства, у него фиксация на матери, на няньке! А еще я вожу близкую дружбу с Риббентропом. Вы ведь тоже всё это слышали, да? — уточнила она, устремив на Мэрион пронзительный взгляд, и та невольно кивнула.

Слухи о том, что миссис Симпсон близка с советником Гитлера, произвели настоящий фурор среди прислуги.

— Но это неправда. Мы виделись пару раз — на обеде у Изумруд Канард[49], — только и всего. А разговоров-то сколько! — Она посмотрела в темнеющую даль. — И, кстати сказать, я совсем не хочу становиться английской королевой. Это весьма сомнительное удовольствие. Ничего хуже и придумать нельзя. Тогда мне, к примеру, придется приезжать сюда каждый год. Вы только представьте: насекомые, дождь, волынки с утра пораньше. Про убранство дворца я вообще молчу — худший декор на планете. Куда ни глянь — всюду этот неуемный зверолов в шотландском наряде!

Мэрион не сумела сдержать улыбку, и Уоллис улыбнулась ей в ответ.

— А кормят тут вообще хуже некуда. Зелени я не видела с тех самых пор, как сюда приехала! А уж о клубном сэндвиче[50] тут и подавно никто не слышал! — возмутилась она, тряхнув холеной головкой.

На фоне золотистого заката, который с каждым мигом разгорался все ярче и ярче, еще отчетливее проступила линия ее худеньких плеч под элегантным нарядом. Миссис Симпсон вздохнула и печально поникла.