Гувернантка

Однако народ только посмеивался над этой новостью, сомневаясь в ее правдивости. Едва ли это было всерьез. Миссис Симпсон наверняка нарочно так дурно обходится с королем, чтобы только сильнее раззадорить его чувства. С какой стати ей с ним расставаться? Король ведь пляшет под ее дудку! Она сцапала его, и вовсе не собирается разжимать свои хищные когти! Она ведет себя с ним как с пажом, а сама нежится на Лазурном берегу да считает бриллианты, деньги и дни до восшествия на престол!

А из Форт-Бельведера доходили слухи об исступленных звонках короля в Канны. На линии были страшные помехи, и потому крики, вопли и слезные мольбы Эдуарда слышались по всему замку. «Да я за тобой на край света поеду!» — божился он в трубку. Уоллис оказалась довольно точна в своих предсказаниях: ее положение было отчаянным, а вовсе не триумфальным.

И Мэрион была счастлива, что знает всю правду. Роль единственной истинной свидетельницы этих исторических событий чрезвычайно ей нравилась. Но и переживаний вызывала немало — и грозила одиночеством. Даже матушка, единственная, кому она честно обо всем рассказала, выразила сомнения в правдивости миссис Симпсон. «Почем ты знаешь, что она была с тобой честна?» — поинтересовалась миссис Кроуфорд в письме.

Неужели Уоллис и впрямь ее одурачила? Мэрион и сама уже начала задаваться этим вопросом, а ответ не заставил себя долго ждать. Как-то раз, возвращаясь на Пикадилли с целой охапкой рождественских подарков, она торопливо взбежала по серым каменным ступенькам и постучала в высокие двойные двери. Притоптывая, чтобы хоть немного согреться, она предвкушала, как зайдет в уютный дом, согретый теплом мраморных каминов и больших обогревателей с железными сетками.

— Глядите! Вон она! — вдруг послышалось за спиной.

— Это Симпсон!

Мэрион охватило изумление. Впрочем, отель «Ритц» находился как раз через дорогу, чуть в стороне. Должно быть, прохожие заметили, что Уоллис туда направляется.

За оградой, которой был обнесен герцогский дом на Пикадилли, уже собралась толпа зевак.

— Это и впрямь она! Надо же!

Кто-то из толпы угрожающе потряс кулаком.

— Прошмандовка американская! Будь ты проклята!

Мэрион ошарашенно распахнула рот. Ее костюм, тщательно и со вкусом переделанный Норманом, совсем не был похож на наряды от Шанель, которые обычно носила Уоллис. Ее шляпка была сшита из искусственного меха. И, самое главное, она была на добрых двадцать лет младше миссис Симпсон!

— Вы обознались! — крикнула Мэрион толпе.

Одна из женщин выступила вперед. Ее глаза гневно сияли на перепачканном лице.

— Ты это, ручонки свои загребущие к королю не тяни! — злобно воскликнула она.

— Домой убирайся! Потаскуха! Оставь нашего короля в покое! — выкрикнул еще один голос.

Что-то просвистело мимо уха Мэрион и шлепнулось на лестницу. Она потрясенно уставилась на желток, усеянный осколками яичной скорлупы, и на прозрачную жидкость, потекшую вниз по ступенькам. Несколько капель попали ей на юбку.

Зубы у Мэрион застучали от страха. Она заколотила в дверь кулаками, но тщетно. Никто не спешил ее впускать. Девушка судорожно жала на кнопку звонка, снова и снова.

— Эйнсли, пустите! — взмолилась она. — Откройте дверь, прошу вас!

И наконец через несколько минут, показавшихся ей вечностью, Эйнсли ей открыл, и Мэрион кинулась в дом, да так стремительно, что запнулась о порог и едва не упала на ковер. Теперь у нее не осталось никаких сомнений, что Уоллис Симпсон ей не солгала. И народ обо всем прознал — никакой тайны уже не существовало. Злоба и ненависть прямо-таки витали в воздухе. Что же будет дальше?

«Нельзя тебе там оставаться! — написала ей матушка, страшно встревоженная рассказом дочери. — Скорее возвращайся домой!»

Мэрион всерьез задумалась над ее словами. Как-никак, нападение было вполне веским поводом пересмотреть свои планы. Быть свидетельницей исторических событий — это, конечно, почетно, как и верно служить своим господам. Но если тебя готовы разорвать на кусочки, оно вряд ли того стоит. Ей вспомнилась судьба русского царя и предсказания Валентина о революции. Вспомнилась и Эллен Уилкинсон с бесстрашной пятидесятитысячной толпой бастующих из Джарроу.

Но она торопливо заверила себя, что никаких вооруженных восстаний в этой стране точно не будет. Об этом говорил и сам Алан Ласеллс. Вот только в жизни королевской семьи и всего народа явно наступил переломный момент. Решительных перемен никак не избежать.

«Мы ведь обе с тобой не молодеем, — написала матушка в конце письма. Всю свою жизнь она не знала хворей, но последнее время ее здоровье заметно пошатнулось. — Хотелось бы мне еще успеть понянчить внучат на своем веку».