Гувернантка с секретом

Признаться, в тот момент я и правда испугалась, поскольку весьма смутно представляла себе, что должно происходить между мужчиной и женщиной. Однако Ильицкий, набросившись было на меня со всей страстью, в последний миг будто передумал и тронул мои губы необыкновенно нежно.

Шепнул после:

– Не бойся.

– А я и не боюсь! – смело ответила я.

И в подтверждение сама нашла Женины губы своими – после наших amusements[62] на куче сена в Березовом я имела основания считать себя весьма опытной в плане поцелуев женщиной. Наверное, все-таки напрасно. Согласна признать, что в некоторых вещах Женя и впрямь разбирался куда лучше меня.

А я охотно ему доверилась, оставив позади последние сомнения. Впрочем, про себя я знала, что доверилась ему уже очень-очень давно, а то, что непременно между нами произойдет этой ночью, – лишь маленький шажок, каких у нас впереди тысяча.

Чувствовать его руки, его близость лишь через тончайшую ткань сорочки было непривычно, но столь волнующе, что у меня захватывало дух. Я жаждала скорее освободиться и от этой одежды, только Ильицкий, будто снова издеваясь надо мною, справлялся с лентами рубашки просто невыносимо медленно! Впрочем, тем сладостнее оказался миг, когда он все-таки прошелся горячими губами по теперь уже обнаженной коже – отчего я не удержалась и вздохнула жалобно и протяжно.

От каждого его прикосновения по телу разливалась горячая нега, а стоило ему легонько тронуть пальцами кожу моего живота, я вздрогнула – словно горячие иглы пронзили в этот момент мое тело. Шальная улыбка пробежала по Жениному лицу, и, не отпуская моего взгляда, он уверенней спустился рукою вниз по моему животу, даря такое наслаждение, о существовании которого я и не подозревала. Видя, как дрожат мои собственные пальцы, я торопливо расстегивала Женину сорочку – как хотелось бы мне набраться его выдержки, но желание видеть его обнаженные плечи с приставшим к груди золотым крестиком было сильнее меня. Женя не ухмылялся больше – неотрывно смотрел мне в глаза затуманенным взором и безотчетно перебирал мои волосы, позволяя теперь и мне насладиться гладкостью его кожи.

Но позволял он это мне недолго, вскоре продолжив восхитительную игру, начатую раньше. Я уже не вздрагивала от его прикосновений: та нега, которая скопилась в каждой клеточке моего тела, словно собиралась в один большой шар, который полнился все сильнее и сильнее, и наконец шар взорвался, разливая по низу живота тепло, а из груди заставляя вырываться вздохи, которые я унять совершенно не могла, стремясь принадлежать ему полностью, без остатка, только ему одному…

Ночь оказалась чудесной, славной и волшебной. Мы разговаривали с Евгением о самых разных вещах. Я поняла, как жестоко ошибалась, думая, что знаю об этом мужчине все, и радовалась, что у нас впереди целая жизнь, чтобы узнать друг друга лучше.

Вот только, как и все хорошее, ночь очень скоро закончилась. С первыми лучами солнца Ильицкий нехотя поднялся с постели и прошел к окну. Поморщился, выглядывая во двор сквозь щель между портьерами:

– Скоро совсем рассветет…

– Ты уже уходишь? – встрепенулась я.

– Могу остаться, если хочешь, – хмыкнул он. – Но кто-то ведь должен прийти на помощь твоему Кошкину, ежели что случится.

Я ответила не сразу и неожиданно даже для себя:

– Женя, я все же поеду с тобой…

– Я сказал, ты останешься здесь – и точка! – не слушая, перебил он меня. Но тотчас несколько сбавил тон: – Я помню, что обещал давать тебе право выбора, но пускай это начнется хотя бы со следующей недели.

Примерно такого ответа и следовало ждать. Впрочем, смирилась я довольно скоро: Ильицкий теперь одевался, собирая по комнате свои вещи, а я, подперев голову рукою, за ним наблюдала.

А потом он вынул откуда-то кобуру с револьвером, чуть задержался на ней взглядом и сказал:

– Собственно, я хотел, чтобы это осталось у тебя. На всякий случай.

Я лишь фыркнула в ответ:

– Ты же знаешь, что я совершенно не умею пользоваться оружием… – Я все еще переживала свой позор на стрельбище в Березовом.

– Ерунда, тебя просто не учили должным образом. Иди-ка сюда.

Не став спорить, я закуталась в простыню и приблизилась.

– Смит-вессон? – не очень уверенно спросила я.

– Он самый.

Я взяла револьвер и, как и в прошлый раз, едва могла удерживать его на вытянутой руке. Но тотчас мне на помощь пришел Ильицкий и приподнял мой локоть. Встал позади и, склонив голову ко мне, ровнее направил вторую руку.

– Во-первых, возьми обеими, – посоветовал он, – хотя мышцы тебе, конечно, следует подкачать…

– Что сделать? – не поняла я.

Однако, взяв револьвер, как велел Ильицкий, я с удивлением обнаружила, что держать его так намного удобней.

– Встань прямо и устойчиво, – продолжил Евгений, – теперь зажмурь один глаз и наведи ствол так, чтобы мушка и цель сошлись. А дальше все просто – взводишь курок и нажимаешь на спусковой крючок.

Да, на словах все было просто. Я вздохнула и опустила револьвер:

– Это бесполезно, я не попаду.

– На расстоянии, может, и не попадешь – для этого нужно долго тренироваться. Но если он будет в двух шагах от тебя, то вполне.