Гувернантка (СИ)

– Как вы можете так с нами поступить?! – сходу воскликнула она, будучи, скорее удивленной, чем негодующей. – Я не собираюсь из-за ваших проклятущих диктантов оставаться здесь и упускать единственный шанс…

– Мальчики, идите! – велела я, перебивая Мари на полуслове и добавляя в голос железных ноток. – Вы никуда не едете, и это окончательное мое решение. А вы, Мари, останьтесь и закройте дверь.

Дети подчинились: двое старших хмурились, а Никки, даже уходя, оборачивался на меня и смотрел с мольбою. Мари же, еще не до конца, видимо, осознав, что поездки действительно не будет, сама поскорее выпроводила братьев и закрыла за ними:

– Я думала, вы готовы помочь мне! – вскричала она в волнении, едва мы остались одни. – Вы ведь одобряли мои попытки произвести на Алекса впечатление. И, мне казалось, вы сами понимаете, что Березовое – это отличное место, чтобы он окончательно забыл о Волошиной! И теперь запрещаете мне ехать?! Я ведь потеряю Алекса!

– Значит, я была неправа, – ответила я хладнокровно, – ежели Алекс хоть немного вами интересуется, то ваше отсутствие в Березовом на это не повлияет.

Я говорила это и сама понимала, что сказанное – чушь. Да, вчера он и правда был впечатлен внешним видом Мари и, возможно, даже осознал, что она может быть вполне благовоспитанной барышней – когда захочет. Но едва ли это подвигнет его тотчас расстаться с невестой.

Зато, если бы эти два дня он провел с Мари, общаясь с нею каждый час, если бы они сумели там поговорить откровенно, объясниться друг с другом… может быть. Это действительно был шанс – едва ли не единственный.

Но я постаралась отогнать эти мысли.

– Мари, вам всего шестнадцать, вполне возможно, что Алекс вовсе не тот, кто вам нужен…

– Это не ваше дело – решать, кто мне нужен, а кто нет! – Вот теперь Мари поняла, что и в самом деле никуда не поедет, и недоумение ее сменилось хорошо знакомой мне враждебностью. Она сжимала кулачки, кричала срывающимся голосом и, похоже, готова была меня растерзать: – Я не собираюсь вас слушаться, я все равно поеду в Березовое!

– Интересно, как вы это сделаете? – разозлилась и я в ответ. – Родители вас с собой не возьмут, и даже денег на извозчика вам никто не даст. Пешком пойдете?

– Пешком! – на глазах у Мари выступили слезы: – Ненавижу вас, ненавижу, ненавижу!

Уже не сдерживаясь, она разрыдалась и, задев меня плечом, выбежала в коридор.

Я же без сил прислонилась к косяку двери. Кажется, мне суждено покинуть дом проклинаемой всеми без исключения членами этой семьи – и осознавать сей факт мне было неожиданно горько. Кроме того, вполне могло статься, что я действительно только что разрушила будущее счастье Мари.

И лишь позже я подумала, что она ведь действительно попробует сбежать… В результате, следующий час я потратила на то, чтобы не дать этому свершиться: строго-настрого запретила Федору выпускать Мари из дома, предупредила Елену Сергеевну и Аннушку.

Позже я помогала Полесовой руководить упаковкой чемоданов – как обычно делала она все в последний момент, суетилась без толку и больше мешала, чем помогала. О том, чтобы ей отменить поездку и остаться вместе с детьми, и речи не шло: «Это ведь именины! Мы не можем так обидеть Афанасия Никитича, он столько для нас делает…». И, даже более того, сама сказала мне, что и Лёлечке, ее младшей, тоже придется остаться, раз я не еду – ведь Елена Сергеевна будет слишком занята в Березовом, чтобы возиться с ребенком.

О том, что супруг ее не явился вчера вечером, отделавшись лишь странной запиской, что, мол, заночует у приятеля, она совершенно не беспокоилась. Наверное, она бы не расстроилась, если б Георгий Павлович не поехал в Березовое и вовсе.

Но Полесов все же явился – помятый, неухоженный и хмурый. Вчера мы долго спорили с Кошкиным о том, что с ним делать. Отпустить? Он расскажет о моих странных отношениях с полицией при первой же возможности. Оставить в остроге, а родным солгать о командировке или еще чем-то? Но это насторожит его близких, и уж точно насторожит Сорокина, потому как Полесов никогда не ездил в командировки, и должность его этого не предусматривала…

Я настаивала, что его нужно отпустить. В конце концов, Полесов не сделал ничего такого, за что его следовало бы арестовывать. Степан Егорович же, твердо сказав, что хотя бы эту ночь его следует продержать взаперти, согласился отпустить Полесова наутро.

При появлении Георгия Павловича я поспешно ушла к себе, дабы его не провоцировать, и надеялась, что хотя бы до отъезда в Березовое он не успеет меня выдать. Уехала чета Полесовых только в четвертом часу дня – в экипаже, присланном Курбатовым. Сам граф с внуком, насколько я знала, выехали, как и планировали, в полдень.