Гувернёр (СИ)

Следующим оказался крепкий мужчина, которого жуткая смерть соседа лишила всяких остатков сонливости, если они, конечно были.

Все произошло настолько быстро, что ни Ал, ни Скорпиус не сумели толком проследить и с первого раза понять случившееся.

Оглушительный выстрел и пуля достигла цели, угодив зверю, что называется, промеж глаз.

Черная волчица оглушительно завыла и поджала уши.

А в следующую секунду молодой рыжеволосый мужчина рухнул на брусчатую дорогу лицом вниз и больше не шевелился.

====== Восемнадцать часов до похорон ======

— Похороны завтра, помнишь?

Скорпиус кивнул и, поправив очки для чтения на переносице, перелистнул ветхую страницу исписанного кривым почерком дневника алхимика.

— Главное, чтоб ты помнил, Ал, — глухо сказал он. — Все-таки уезжаешь?

Ал, сжав длинную ручку чемодана, кивнул.

Это был второй с той ночи раз, когда они со Скорпиусом говорили друг с другом. И то, по прощальному поводу.

— Сразу после похорон, — произнес Альбус. — До завтра остановлюсь у родителей.

Скорпиус безучастно пожал плечами, и, стряхнув пепел с сигареты на пол, снова уставился в дневник.

— Я же просил здесь не курить.

— Ну так ты и не живешь здесь больше, — напомнил гувернер. – Ал, прощание затянулось. Хочешь идти – иди. Не обессудь, но провожать не буду.

Ал вышел из кухни и, направившись в коридор, опустил свои ключи на тумбу. Затем, даже не взглянув назад, вышел в подъезд и захлопнул за собой дверь.

Вздрогнув от звука, с которым захлопнулась дверь, Скорпиус, стащив покрывало с притихшего портрета Фламеля, одарил алхимика ледяным взглядом и, подняв его за витую раму, наклонил над кипящим на горелке котелком.

— Идиот! Пар жжет полотно! — вопил алхимик.

— Где ошибка? — спокойно спросил Скорпиус.

— Не понимаю, о чем ты вообще говоришь, мерзкий мальчишка!

Скорпиус, опустив портрет еще ниже над котелком, раздражено прорычал:

— Луи все делал по твоему рецепту и советам, время приготовления давно истекло, но эта жижа не напоминает философский камень даже отдалено!

И, опустив портрет на стол, поджег новую сигарету.

— Все дело в ваших кривых руках и раздутом чувстве собственной важности! — буркнул Фламель.

— В чем ошибка? — повторил Скорпиус.

— В вашей изначальной тупости!

Скорпиус, прижав сигарету к древнему полотну, усмехнулся, услышав возмущенный вой алхимика.

— Итак, я повторю вопрос. Где ошибка?

— Помилуйте, юноша, вы угрожаете портрету! — вскричал Фламель, дуя на прожженную дыру в полотне.

— Помилуйте, алхимик, вы держите за дурака Малфоя!

— Было бы за кого держать, — заметил Фламель. — Здесь же все предельно ясно.

— А мне, как дураку, не ясно, — произнес Скорпиус, и, выдохнув табачный дым, снова прижал сигарету к полотну. — Я вас внимательно слушаю.

Портрет алхимика снова завопил, хоть и хотел героически молчать. Но Скорпиус никуда не спешил.

— Где-то у меня была паяльная лампа, — протянул он, встав со стула. — Одну минутку.

— Эй-эй-эй! Куда! Лорд Малфой, помилуйте!

— Уже «лорд Малфой»? — насмешливо вскинул брови Скорпиус. — После испытания на прочность паяльной лампой, уверен, вы будете называть меня не иначе как «Всевышний». Мистер Фламель, так мне идти за паяльной лампой, или вы ответите на мой вопрос?

Фламель, надувшись от злости, сверлил взглядом дыры на полотне и, убедившись, что Скорпиус благосклонно опустил сигарету в пепельницу, нехотя произнес:

— Ошибка в пропорции родниковой воды и слез феникса.

— 22/7? Там, где двадцать две капли родниковой воды на семь капель слез феникса?

Лицо Фламеля заметно посмурнело.

— Наоборот, — буркнул он.

— Что, простите?

— Двадцать две капли слез феникса на семь капель воды.

Чувствуя, как у него задергался глаз, Скорпиус, рухнул на стул, так как ноги его не удержали.

— Вы саботировали процесс! — прорычал гувернер, вцепившись руками в стол. — Я мог бы уже держать камень в руке, а вы…какого, пардон, хуя?

Фламель отвернулся и пробурчал еще более гнусавым голосом:

— А что вы хотели? Я не в восторге от того, что три идиота пытаются скопировать мой рецепт и забрать все лавры.

— Идиот здесь вы, Фламель. Никому не нужны ваши лавры. Мне нужна моя любимая девушка и мой лучший друг, который бы не лежал сейчас в морге, в ожидании похорон, если бы ваша глупая гордость не испоганила рецепт!

Отшвырнув портрет алхимика так, что тот, пролетев пару метров, рухнул холстом на паркет, Скорпиус вцепился в спинку стула и начал лихорадочно думать.

Затем, достав из комода лист бумаги и ручку, быстро записал «22 капли слез, 7 капель воды», приклеил на холодильник напоминание самому себе и, понимая, что обычному человеку отсрочить похороны близкого человека практически невозможно, стал думать, как истинный Скорпиус Малфой.

Восемнадцать часов до похорон

— Лорд Малфой, — с сомнением протянул главный целитель Больницы Святого Мунго. — Не ожидал.

— Ну и зря, — улыбнулся Скорпиус. — Слышал, у вас есть оборотень. Мертвый, разумеется.

Разговор становился все натянутее и страннее. Сначала в кабинет главного целителя зашел этот безупречно одетый молодой человек, о котором в волшебном мире ходили самые разные, часто не самые лучшие, слухи.