Гузи-гузи

Алискер обиженно посмотрел на Вершинину.

— Валентина Андреевна, — протянул он, — я что, зря работал, — и тут же удивленно посмотрел ей в глаза. — Вы просто догадались, да?

— Конечно, догадалась, — успокоила она своего помощника, — откуда бы я могла это узнать?

— Кто вас знает… Вы ведь любите удивлять нас и ставить в тупик, — Алискер лукаво улыбнулся.

— Ну, это ты преувеличиваешь. Вот вы меня действительно приятно удивили, — она кивком головы показала на картину в белой раме, висевшую над журнальном столиком.

Это был портрет некоего господина, выполненный в смелой кубистской манере. Картина писалась на заказ одним из талантливых представителей локального авангардизма.

В роли ничего не подозревающих заказчиков выступили представители сильного пола во главе с Мещеряковым, которые даже не удосужились полюбопытствовать у местного «пикассо», какой стиль тот предпочитает и в какой манере работает.

Так что внешность графа де Ларошфуко, якобы запечатленная на этом оригинальном полотне требовала постоянной зрительной экспертизы, которая стала настоящей визуальной забавой, если не сказать головоломкой, для самой Валентины Андреевны и всего мужского коллектива, сподобившегося преподнести ей этот «шедевр» на Восьмое марта.

— Чем больше смотрю на него, тем меньше уверена, что это Ларошфуко… — скептически усмехнулась Вершинина, в который раз разглядывая вышеназванное произведение искусства.

— Ну кто ж знал? — пожал плечами, виновато улыбаясь Алискер.

— Нет, а все-таки он мне чем-то нравиться… — ободрила Мамедова Валандра.

— Вы, наверное, только не поймете — чем?

— В нем чувствуется экспрессия… — нараспев проговорила Валентина Андреевна, продолжая мечтательно созерцать полотно.

— Эх, — с досадой выдохнул Алискер, который в слове «экспрессия» чувствовал некую непроницаемую ширму, за которой Валандра пыталась скрыть свое недоумение.

— Так, значит, кто в первую очередь заинтересован в краже кассеты? — Вершинина резко вернулась к основной теме разговора.

— Воронин.

— Что нужно делать? — экзаменовала Вершинина Мамедова.

— Установить слежку за ним.

— Правильно. Вы, молодой человек, лихо отвечаете на вопросы, — с юмором сказала Валандра.

В этот момент раздался телефонный звонок.

— Слушаю, — уже серьезно произнесла она.

— Валентина Андреевна, что прикажете делать? — голос Антонова-старшего звучал озабоченно, — Буторин высаживает свою мадам у почтамта. Их пути расходятся.

— Следуй за мадам.

— Буторин отъехал, а она ловит такси.

— Не упусти ее, выясни, где она живет. Следи хоть весь день, понял?

— Конечно.

— Ну, давай.

Вершинина положила трубку.

— Что там у Шурика? — полюбопытствовал Алискер.

— Клиент-то наш опять за свои «гузи» взялся, прямо Казанова какой-то!

Мамедов непонимающе взглянул на Вершинину.

— Ах, да, ты же французским не владеешь, — спохватилась она, не упуская возможности поюморить, — «гузи-гузи» — нечто вроде петтинга…

Ее покрытые бледно-розовой помадой губы неумолимо расползались в насмешливую улыбку.

— Чего-о-о?

— Да хватит прикидываться, ты уже совершеннолетний, — поддела Валандра Алискера, — если же ты такой пуританин, я буду употреблять в дальнейшем выражение «амурные дела». Договорились?

— С кем же на этот раз Буторин занимается столь приятными «делами»? — Алискер наконец подхватил шутливый тон своей начальницы.

— С пышнотелой и аппетитной, по оценке Шурика, блондинкой.

Алискер иронически присвистнул.

— Вот ведь как — и энергетикой руководить успевает, и трахаться не забывает.

— Фи, Мамедов, как это сильно сказано! — насмешливо одернула Алискера Валандра.

За дверью вершининского кабинета раздался шум, на секунду все смолкло, и в комнату ввалился Толкушкин, от которого разило водкой за версту. Под руку его поддерживал Болдырев, так как самостоятельно передвигаться Валера не мог.

— Валентина Андреевна, — жалуясь, проговорил Болдырев, — я ему говорю, завтра доложишь, а он рвется к вам — прямо сил никаких нет, может, правда что-то важное, — он пожал плечами.

— Важное? — с трудом выговорил Толкушкин, — это не просто важное, это суперважное. Разрешит… доложить, Валентин… Андревн, ик, — заменяя окончания слов икотой, громко сказал он.

— Что за дела, Толкушкин? — грозно посмотрела на него Вершинина и перевела взгляд на Мамедова, — Что-то я не понимаю, Алискер.

— Я вам потом объясню, — Алискер заерзал на кресле.

— Ладно, — сказала Валандра, сдерживая негодование, — посадите его в кресло и сделайте ему крепкий сладкий кофе.

— Не надо кофе, ик, — резанул рукой воздух Толкушкин, — дайте слово молвить, ик.

— Ну, говори, говори, — Вершинина закурила.

— Кассета, которую все мы так долго искали, находится в грязных лапах начальника городской милиции, ик, вот! — он горделиво обвел взглядом всех присутствующих.

— Ты в этом уверен? — нахмурилась Вершинина.

— Ха-ха-ха, — драматически рассмеялся Толкушкин, — я не трезв, ик, но я, — он с трудом поднял руку и постучал пальцем себя по голове, — не дура-ик, не дурак.

— Что же, Андронов так все тебе и выложил? — с сомнением спросила Валандра.