Гвенделл, лучший ученик

– У меня горло что-то болит. И дышать тяжело.

– Простудился? – папа аккуратно приложил здоровущую шершавую ладонь к его пылающему лбу. – Ну да, вот тебе и мытье в холодной воде.

– Сейчас зелье найду, – буркнула Лереси и пошла в гостиную. Там она открыла сервант и стала бряцать бутылочками. – Иди его в постель уложи пока. Вот бесенок, даже не поел толком! И так кожа да кости, ветром сдувает поди!

– Лер, пожалуйста, – шикнул на нее папа и посмотрел на Берта. – Пойдем. Когда полегчает, спустишься и как следует позавтракаешь, хорошо?

Гилберт смотрел над его плечом и пытался удержать слезы. В душе растеклась горькая обида. Мир вдруг стал таким несправедливым. И Чума с Бьюли остался, и с мошкарой гулять запретили, и с Фуфелом говорить, и заболел, и Лереси накричала…

Солнце потускнело, и запах булочек поблек. Берт закрыл глаза и беспомощно уткнулся в папино плечо, снова вхлипнув.

– Я ничего не хочу…

– Бывает, – отец обнял его, пару раз качнул и погладил по спине. – Все будет хорошо. Я обещаю. Теперь ты пообещай.

– Угу…

– Молодец, Кнопка.

Через пару минут он лежал в своей постели, укрывшись почти с головой. Лереси дала ему лечебное зелье, сказала, чтоб не обижался на нее, и тихонько закрыла дверь. Берт стал смотреть в окно.

Лучи проникали в комнату через крону вяза, и на одеяло ложились пятнистые тени. А потом на подоконник вспорхнул воробей. Гилберт вспомнил птицу счастья с Саммерсета и уснул.

***

– Фи-и-и-иу!

Берт открыл глаза и оторвался от подушки. Солнце светило еще ярче и горячее. В комнате стояла духота. Берт подумал, что ему приснилось, но тут снова:

– Фи-и-и-иу!

Свистели снаружи. Окно выходило на задний двор. И тут Гилберт понял.

Он вскочил с постели и кинулся открывать створки. В комнату влетела волна свежего, хоть и знойного воздуха. Берт пощурился от солнца и посмотрел вниз. Сердце радостно взвилось под самое горло.

Во дворе стоял Фуфел, засунув руки в карманы и улыбчиво жуя. Он смотрел на Берта, точно так же прищурив один глаз, хотя свет на него не падал.

– Я принес, – сообщил он и улыбнулся шире.

– Ага! А ты сможешь докинуть?

– Не вопрос. Но сперва кидай деньги.

Проклятье, деньги! Напрочь из головы вылетело. Но ничего, в комоде, кажется, должен быть кошелек, который на днях стибрил у пьяницы.

– Давай вместе? – предложил Берт.

– Что, не доверяешь? – усмехнулся Аксель.

– Ну…

– Да я угараю. Конечно, вместе, дурик. “Одновременно” это называется.

– Сам ты дурик, понял?!

Фуфел рассмеялся и покачал головой.

– Ну вот, растешь наконец-то. Понял я, понял. Давай уже.

Берт кивнул, подбежал к комоду и выдвинул верхний ящик. Там валялись всякие ножи, кинжалы и заточки, которые забывали гости в тавернах. Нивенир говорил, что их можно будет продавать. Хорошо, что никто не лазит в этот комод, а то бы завоняли.

Во втором ящике лежала одежда. В третьем – любимые книги. Про Лорхана и Барензию, а еще “Поучения благой Альмалексии”. В нижнем – всякая всячина вроде дешевых украшений и старых потускневших монет. Все это Берт тоже выуживал из карманов пьяниц и думал продать. Туда же он закинул и кошелек.

Он пересчитал деньги и оставил десять монет, сложив лишние в ящик. Затем ринулся к окну, будто боясь, что Фуфел ему привиделся и исчез. Но тот стоял, как стоял – с руками в карманах и жевал.

– Вот! – Гилберт помахал кошельком в воздухе.

– Слушай, я тут подумал… Давай-ка ты лучше спустишься. Вдруг ты мне кошелек с камнями кинешь?

– И ты тоже.

– И я тоже. Так что давай, спускайся, чтобы никто никого не нае*ал.

“Нае*ал”. Тоже смешное слово.

Берт невольно улыбнулся и ответил:

– Ладно, подожди, я оденусь только.

– Да тебе и сорочка эта идет, – с наигранным кокетством ухмыльнулся Фуфел. Берт почувствовал странную дрожь и жар.

– Чего?

– Ничего, спускайся давай. А по дереву сможешь? – Аксель кивнул на молодой вяз, тянущийся ветками прямо к окну.

Гилберт опасливо глянул на ближайшую ветку, но для него она была еще далековата.

– Не дотянусь, – он выпростал руку, чтобы Фуфел увидел, как до ветки оставалась еще примерно такая же рука. – А на подоконник не залезу.

– Мгм. Ладно, иди уже.

Гилберт быстренько нацепил первую попавшуюся одежду, – легкую рубашку и штаны, – сунул в карман кошелек и поспешил вниз. Лереси уже ушла, а папа выгребал пепел из печи. Он заметил Берта и окликнул:

– Тебе еще надо позавтракать, помнишь?

– Да, сейчас приду, – ответил тот из коридора.

– Ты куда-то собрался?

– Я Лирена на улице заметил, хочу позвать гулять.

Папа недоверчиво выпрямился, но промолчал. Берт вышел на залитую солнцем улицу и обогнул дом, скрывшись в тени деревьев на заднем дворе. Фуфел ждал у самой стены, так что из окна его было не видно.

– Симпатично, – он окинул Берта взглядом и хитренько улыбнулся.

Гилберт замялся, поймав тот же странный восторг, что и с Бьюли.

– Ага. Вот, – он вынул кошелек.

– Мгм, – Аксель тоже достал кошелек и развязал, показав Берту шесть блестящих розовых кристаллов сахара.

Ноздри затрепетали, когда в памяти всколыхнулся приторный запах. Берт кивнул и так же открыл свой кошелек. На свету блеснули монеты.

– Десять.

– Вижу. Махаемся.