Гвенделл, лучший ученик

– Неплохо, миленький, неплохо. Даже отлично.

– Не называй меня так!

– Потерпи, пока кличку дадут. Покажи ножик.

Берт поднял вторую руку с крючком, прижатым к ладони.

– Он называется крючком. Пацаны иногда называли подрезание “подкрючиванием”.

Фифа взяла заточку и провела пальцем по закругленному, как коготь, лезвию.

– Острый.

– Если будет тупой, не получится разрезать незаметно.

Фифа улыбнулась и посмотрела ему в глаза. Берт застыл, ощутив прилив жара.

– Хочешь, я скажу Красотке, чтобы он назвал тебя Крюком? Или Крючком?

– Лучше Крюком, а то Крючок – для мелюзги.

Фифа усмехнулась, отдала заточку, и они пошли к Гнезду. Над головой хлопало сохнущее на веревках белье.

– Да, ты-то у нас не мелюзга, – говорила она. – Ты, между прочим, самый мелкий среди нас будешь. Правда, до тебя с нами жил восьмилетка. Но у него нашлись родители, потому он и ушел. Он приютский был, а потом предки объявились.

– А где твои родители?

– Не знаю. Меня дядя воспитывал, а потом на охоте пропал. Мы с подругой решили уехать куда угодно, только бы подальше от Валенвуда. Сначала побыли в Сиродиле, а потом добрались сюда. Но вскоре и она потерялась. Красотка говорит, это оборотни всех сжирают. Он сам седой из-за оборотня. Наткнулся на него в лесу и еле ноги унес. А у тебя что не так дома было?

– С отцом поссорился, а мама умерла, когда мне было четыре.

Фифа остановилась и посмотрела на него с наигранной нежностью.

– Так ты у нас тоже почти сиротка?

– Перестань, – нахмурился Берт. – Меня это слово бесит.

– Тебя и “миленький” бесит, и “сиротка” бесит, и фамилия твоя бесит… Что тебя не бесит?

– Ты.

Слово просто вылетело изо рта, Берт даже замер от удивления. И тут уже решил, что это ОН виноват. Фифа молча смотрела на Гилберта с растерянной улыбкой, а потом сказала:

– Дурачок.

И пошла во двор Гнезда. Носик рысцой побежала следом. Берт стоял посреди улицы, словно примерзший к брусчатке. Одна его часть хотела сгореть со стыда, а другая визжала от радости и пылала гордостью.

“Чума бы так и сказал.”

Берт прижал крючок к груди и отправился в дом.

***

Вечером ребята сгрудились на кушетках в зале друг напротив друга. На столе между ними лежал раскрытый мешок, который днем приволок Кислый. Из него брали буханки хлеба, батоны, кексы и черствые булочки. Рядом с мешком выклали разные фрукты и овощи. Стояли пара кувшинчиков с водой. Кто-то даже притащил четыре бутылки пойла. Каждый мог плеснуть себе в железную чашку. Гостиную освещал только горящий камин с трескучими поленьями.

Красотка и Фифа сидели, притулившись друг к дружке. Напротив сидел Кислый рядом с Бертом. Кроме них были еще человек одиннадцать. Гилберт различил в полумраке орчиху, двух каджитов, аргонианку и высокую эльфийку. Остальные – имперские. Все были примерно ровесниками, разве что эльфийка и пара мальчишек казались возрастом с Красотку. Ребята болтали и уплетали ужин. Кислый сказал Берту, что всю еду гнездовые собирают по городу кто где может, а вечером и утром раскладывают на общем столе. Остатки складывают в чулан и добавляют к ним новую добычу на следующий день. Сказал, что мясо и молоко носить не стоит, а то хранить негде. К тому же на запах могут прибежать крысы, налететь мухи или завестись тараканы, но у Носика и Корички и так дел полно.

Потом напомнил, чтобы не считал тут всех детьми. “Я же говорил, мы тут все взрослые люди”.

Берт лакал из чашки виноградный пунш и разглядывал соседей, но в основном одного светловолосого высокого мальчика. Постарше, как Фифа. Берту подумалось, что этого белобрысика тоже могли дразнить “девканом”, потому что он тоже был смазливым. Пухленькие губы, почти как у Красотки, голубые кукольные глаза. Оделся он по-странному богато: белая рубашка, расшитый синий камзольчик с запонками, лоснящиеся бархатом темные штаны. Тоже у кого-то стащил?

Мальчик пил воду и разговаривал с каджитом. Потом стал обводить взглядом остальных и встретился с глазами Берта. Тот сразу отвернулся и глотнул пунша. Гилберт не решался снова на него посмотреть, и потому стал расспрашивать Кислого про кабана в термах. Только бы не смотреть.

– У него точно была желтая полоса на глазу? – спросил Кислый, прожевывая кусок кекса.

– Да, на левом.

Лейрен кивнул и откусил еще.

– Это Бушень, он всеми в Улье заправляет. А что? Он к вам с Фифой лез?

Гилберт глянул на нее. Фифа заметила его, перевела взгляд на Кислого и обратно. Покачала головой и угрожающе положила руку на свой кинжал.

– Нет, – сказал Берт, не спуская с нее глаз. – Просто видели.

– В следующий раз поосторожнее будьте. Мы стараемся друг с другом не пересекаться.

– Они с Фифой давно знакомы?

– Ее Селиния зовут, или Селли, это для справки тебе, – беспечно сказал Кислый и потянулся за чашкой с водой.

Гилберт ощутил приятное покалывание и посмотрел на Фифу. С таким красивым именем она вся будто похорошела. Кислый отпил и добавил:

– Вряд ли они вообще знакомы. Красотка ее от себя старается не отпускать. Да и остальным запрещает к Бушеню подходить. Только если всем вместе, чтоб всыпать.