Гвиневера. Осенняя легенда

– Он немного неотесан, ваше величество. Но скорее неучен, чем не способен к учению. Кажется, его мать, опасаясь за его жизнь, если он станет воином, воспитывала его в лесу, и он не знает, как подобает вести себя мужчине. Ему говорили лишь о том, как выжить, и рассказывали о небе.

– Мама сказала, что ангелы сотворены из света, – заявил Персиваль, восхищенно поглядывая на нортумбрийского принца.

Со стороны рыцарей послышался хохот. Мальчик обернулся, и рука потянулась к висящей на поясе праще.

В этот миг полы его драного плаща разлетелись в стороны, и я заметила знакомую золотую с эмалью брошь.

– Ты сын Пеллинора? – спросила я, удивляясь, неужели его обезумевшая вдова, уйдя из Рекина, не смогла найти пристанища у короля Пеллама в Карбонике.

– Пеллинора? – мальчик так смаковал звуки, как будто на вкус пытался определить незнакомый аромат.

– Пеллинора из Рекина, – подсказала я. Парень был низкорослым и жилистым, совсем не таким крупным, как погибший военачальник, но определенное сходство было заметно.

– Может быть, – сорванец неуверенно пожал плечами. – Папу я не помню. Только маму и людей, приходивших к ключу в лесу. До этого я никогда не был в доме.

Он удивленно уставился на изображение Красного Дракона за нашими спинами, потом поднял мрачный взгляд к сумраку под крышей. Рыцари затаили дыхание, будто изучали непредсказуемые повадки неизвестного животного. В тишине было слышно, как шуршат перья устраивающегося на насесте сокола Паломида. Почти неуловимым движением мальчик выхватил пращу и с первого камня поразил птицу. Оглушенный сокол шлепнулся на пол.

Оруженосец с тюрбаном на голове издал крик ярости и кинулся на полудикого юношу, который собирался подобрать добычу. Последовала сутолока, несколько воинов попытались их разнять, а девушки с континента пронзительно завизжали.

Персиваль сумел увернуться от всех, поднял птицу и, для надежности скрутив ей голову, подал мне:

– Не больно хороша для жаркого, – заметил он. – Но в горшок с супом сойдет.

Гвалт вокруг поднялся такой, что Кэю пришлось стучать по столу, чтобы восстановить порядок. Паломид оттащил оруженосца и в конце концов выпроводил его из зала. А Персиваль смотрел на все без тени сожаления.

– Так почему ты решил приехать в Камелот? – спросил Артур.

– Потому что вон тот парень сказал, что едет сюда, – Персиваль указал на Увейна. – И еще он сказал, что люди короля Артура носят железные шлемы и блестящие щиты… Так это ты король?

– Я, – подтвердил Артур, изо всех сил стараясь сдержать улыбку: непосредственность мальчика так не соответствовала его свирепому поведению. – И как же ты собираешься мне служить?

– Ловить тебе обед, воевать и носить блестящую шапку.

На его слова Кэй ответил взрывом хохота, и мальчик, весь напружинившись, обернулся к сенешалю.

– Довольно, – предупредил обоих Артур.

– Тогда скажи этому верзиле, чтобы он надо мной не смеялся, – в мальчишке клокотала такая же гордость, как в любом из рыцарей.

– Что ты собираешься с ним делать? – спросила я мужа тем же вечером.

– Отправить к дяде в Карбоник, – со вздохом ответил Артур. – Старому хворому королю нужно как можно больше воинов, а поскольку здесь еще и кровная связь, он отвечает за мальчика. Иначе, ручаюсь, здесь с ним разделаются за сокола.

Паломид отнесся на удивление спокойно к потере самой большой своей ценности, зато его слуга в тюрбане оказался неутешен. Его горю не помогло и то, что в Британии никто, кроме него, не знал, как дрессировать таких птиц. К тому же он начал явно тосковать по родине. Все это заставило Паломида принять решение посадить его на следующий корабль, отплывающий в Александрию.

– Он сообразительный малый и сможет прожить там сам, – заметил араб. – Я был слишком самоуверен, решив, что смогу приучить его к этому маленькому туманному острову только потому, что сам здесь живу.

Итак, Паломид со слугой готовились отправиться в Эксетер и там дождаться начала летней торговли. Артур решил поехать вместе с ними, чтобы посмотреть, как идут дела у Гвинллива.

– Я посылаю Мордреда на первое задание, – сообщил мне муж, собираясь в дорогу. – Проверить, что творится на Бристольском побережье до реки Экс. Нет никаких признаков, чтобы ирландцы собирались возобновить набеги, но нам вовсе не помешает быть наготове.

– Ах, дорогой, но ведь он так хотел поехать с Увейном в Нортумбрию, – напомнила я, надеясь, что муж отбросит предубеждение против этого плана. – Ему не помешает поближе познакомиться с кузеном.

– Увейном? – Артур как будто выплюнул имя. – Я верю сыну Морганы не больше, чем он мне, и не хочу давать ему возможность настраивать против меня Мордреда. – Это было сказано таким сварливым тоном, словно не сам Артур удалил от себя сына. – Мне совсем не нужно, чтобы они вместе начали плести заговоры.

В его голосе прозвучала такая досада, что я смягчила свой взгляд. Он уставился на ящик с картами и весь пылал от гнева. И это была не секундная вспышка, а давняя ярость.