Hell to the Heavens (СИ)

Теперь же её вера кажется чем-то до смешного наивным. Он понимает, Кэйа не примет покорно такого исхода, знает что закричит в лицо Джинн, выплюнет гневные слова о подлости, но лишь из-за того, что она всё ещё рыцарь, сорвёт со своего вульгарного одеяния погоны, бросит к его ногам и чуть ли не задыхаясь от слёз, выпорхнет их здания, пытаясь свой гнев успокоить на улице.

Она всегда так делала, когда переживала о чём-то. Не протестовала, хоть и могла переспросить, явно язвительно, но всегда слушалась отца, никогда не опуская уголков губ. И сейчас, когда Крепуса уже давно нет, когда единственные её цепи это личина и кодекс, она всё равно с этим смирится.

То ли дело в её нежелании возвращаться в бездну, то ли в отчаянном и неясном рвении остаться здесь, под звёздами, любой ценой. И чужие рассказы об отсутствии солнца уже не кажутся бредом. И всё это внезапно расставляет всё по своим местам. Не оставляет и сомнений в том что в тот один единственный раз не солгала ему. Осознавать то, что она не лгала ему вообще. Каждая её эмоция была искренней. И это сжимает горло в тиски, набатом с размаху бьёт совесть. Он оставил родной город, в то время как Кэйа, всегда для этого места чужая, осталась здесь, защищая его.

Он действительно идиот, но свою ошибку готов исправить, нужно только дать возможность. Нужно только приблизиться к ней вновь, переступить через себя, заново, протянуть руки к жгучему холоду, под стать её морозному глазу и…

Крепко стиснуть её, в своих объятиях, чтобы растопить чужой щит, подаренный лицемерной богиней, за людьми которой он пытался угнаться. Заглушить и больше ни за что не выпускать. И как же сильно он жалеет о том, оставил её, как жалеет о том, что сорвался на неё тогда, что позволил ей получить этот злополучный артефакт.

Но ему кажется, что он сумеет растопить этот лёд, сумеет стиснуть чужое сердце и забрать его себе вновь. Даже если придётся сделать ей больно, даже если она будет стараться вырваться, оспорить решения и сжигать к чёрту всё, что так отчаянно пытается ему воспротивиться. И тогда…

Все в городе забудут о ней как о капитане. И сольётся она с остальными рыцарями, станет мягким светлым пятном за его спиною. Конечно не сразу, едва ли Альберих так просто сдастся, едва ли решится вернуться ему за спину, едва ли воспримет это хорошем знаком. Скорее это покажется для неё усмешкой, издёвкой, об которую она отчаянно обожжётся, а потом, едва вдохнув, закроет глаза, и… Он не знает как она отреагирует ведь…

Они несколько лет друг друга не видели, несколько лет молчали, таили свои обиды, не решаясь переступить через себя. Рука в перчатке мягко проводят по столу вновь, глаз цепляется за письмо с печатью предвестника. Так не похожая на официальную печать организации. Видимо, личное, уже вскрытое и любопытство берёт своё, заставляя осторожно выцепить ту из огромного количества таких же личных писем, и всё-таки… Он вздрагивает, разворачивая лист.

«Надеюсь, что это письмо застанет вас в добром здравии и несколько ранее, нежели мы встретимся вновь. А в прочем, нет смысла затягивать с приветствиями и целями, ради которого это послание пишется вам.

Как вы знаете, нет никаких сомнений в том, что в случае открытого столкновения наших сил, у вас не будет никаких шансов. Но думаю, в том у вас не будет никаких сомнений, а потому, я всё ещё надеюсь на то, что вы не желаете этого. А потому, хочу сказать, что моё предложение всё ещё в силе.

Леди Альберих, я знаю, вы самый преданный этому городу защитник и лучше чем кто-либо иной знаете, как сильно Мондштадт уязвим здесь и сейчас. Можете считать мои слова лестью, однако…

Вы самая прекрасная леди, среди тех, кого только мне удавалось встречать, и если вы всё ещё не смяли это письмо, если всё ещё терпеливо смотрите на эти строчки, если всё ещё ждёте чего-то более существенного, чего-то, что внесло бы хоть какую-то ясность в цель моего следующего визита, то более, я не посмею отнимать ваше время.

Как я говорил, моё предложение о женитьбе всё ещё в силе. И прибыв, я хочу получить от вас один конкретный ответ. Я понимаю, вы хотите быть свободной, как ветер, но к сожалению… Вам нужно будет сделать выбор.

Вы ведь прекрасно понимаете, что всё равно окажетесь в моих руках, либо добровольно, либо как трофей. Вам ведь не убежать от меня, так быть может… Вы избавите себя от необходимости проходить через капитуляцию города, вам ведь едва ли захочется проходить через эти унизительные формальности.

Надеюсь на то, что вы примете взвешенное и правильное решение.

До встречи.

11 предвестник, Тарталья.»

Дилюк вскидывает бровями. Неужели слова о чужой возможной свадьбой не были шуткой? Неужели у них всё настолько плохо, что этот шаткий союз всё же может что-то решить? Он вздыхает, вытаскивая ворох писем с печатью кита. Дилюк прочитывает чужие письма, видит некоторые вложенные в письма ответы сестры, и понимает, что она наверняка согласится, особенно после того как у их бога было похищено сердце.