Hell to the Heavens (СИ)

— Я думаю, что это несравнимо лучше, чем давиться подавителями или лезть на стену от собственного запаха… — ответит Кэйа, осторожно чужих локтей касаясь, и глубоко вдыхает, глаза зажмурив, запаха нет, это абсолютное спокойствие достигается лишь наличием рядом алхимика, это спокойствие требует их привязки друг к другу… И кто она такая, чтобы отказать в этом?

И Альбедо оживится, пытливо заглядывая в глаза девушки. Она согласна вручить ему в руки себя? Позволить ему видеть чуть больше и иметь некоторые привилегии? Как легко она улыбается! Касается мягко, словно он ребёнок, жаждущий ласки. И он приластится к её груди вновь. Глубоко вдохнёт и поднявшись на носки мазнёт языком по шее, словно давая ей мгновения для того, чтобы передумать… И вздрогнув, она погладит его по затылку, давая понять, что не изменит своего решения. И алхимик обнимет её за плечи, сбросит мешающуюся накидку и сдвинет рубашку с желанной кожи, принимаясь часто-часто мазать языком по предположительному месту для метки, крепко-крепко обнимет её за талию, едва удерживая подступающий гон в узде. Если он сорвётся, она пожалеет и отдалится, едва из рук его вырвавшись. Альбедо не сомневается в том, что сумеет удержать её рядом, просто отчаянно не желает становиться драконом, иначе контроль над собой им будет утерян.

Сладко. Запах её кожи кружит голову, заставляя почти уткнуться носом в её плечо. Она сама как сахар, попробуешь и оторваться уже не в силах. Всё хорошо… Кэйа продолжает гладить его, не боится. Лишь ждёт чужих действий, готовая на всё, кроме внезапного отказа.

И алхимик плавно вводит зубы в её плоть, впрыскивает свой яд, давая понять что милая леди Альберих занята. И она мягко ему улыбается, голову назад откидывая. Если бы не въедающийся в глаза собственный запах, если бы не боли в животе после подавителей, она бы этого не позволила… Но почему-то… Конкретно в её ситуации это самый безболезненный выход, тем более, если договориться и прийти к взаимовыгодному компромиссу, эти взаимоотношения ни в коем случае не обременят её, тем более… Если он решится стать ей чем-то большим, чем фиктивным партнёром, учитывая то, как осторожничает он, как боится сделать ей больно… Стоит спросить о том, что они будут делать дальше…

— Моя… Моя… — шепчет он, отрываясь от её шеи и утыкаясь куда-то чуть ниже метки, теперь им будет гораздо легче, он приложится щекой к её груди вновь и закрыв глаза, тихо заурчит. — Не надейся на то, что это фиктивная связь… Не надейся оставить меня…

И она засмеётся вновь, принимаясь гладить его по спине. Если алхимик настаивает на том, что желает видеть её в своих объятиях, мыслях и постели, то пусть так и будет… Главное самой не привить к себе отвращения.

— Тогда и ты обещай меня не отталкивать… — серьёзно скажет она, выдохнув и опустившись губами к чужой макушке. — Обещай принять меня со всеми моими мерзкими тайнами, которые тебе откроются…

— Я уже принял… — ответят ей, ластясь к чужим касаниям. — Разве я могу этого не сделать, после того как привязал к себе?

И она засмеётся вновь, а потом болезненно вздрогнет, впившись пальцами между лопаток, тяжело дышит, улавливая привкус крови вновь, более мягкий, почти не осязаемый во рту. И Алхимик поднимет голову, перестав окольцовывать её талию. Он почти угадал, а потому протягивает ей руку, предлагая уединение. Без намёка на близость, течка сначала должна созреть, прежде чем начаться и у девственных омег, этот процесс довольно болезненный, сначала его нужно облегчить и только потом выпускать все свои желания.

Девушка примет руку, позволяя увести себя в комнату за лабораторией. Только один вход, только один выход и тот заперт, ограждая от лишних глаз и ушей. Всё в порядке, не стоит бояться Алхимика. Тот едва ли набросится на неё сейчас, слишком спокойно он выглядит, сдерживается, значит естество ещё не ударило по голове, лишая сил сопротивляться. И он выдохнет, мягко прикасаясь к чужим щекам, прищурится, оставит осторожный поцелуй на подбородке и снова опустит голову на девичью грудь. Так спокойно и правильно. Больше никакого подавления своей натуры, кроме драконьей, естественно, но об этом он обязательно расскажет ей немногим позднее. Отстраняется, мягко толкая в постель, опустится на колени, под смущённый взгляд, снимет с неё сапоги и оставит поцелуй над надбедреной костью. Заурчит, принимаясь икры чужие поглаживать. Сегодня она ещё не готова, сегодня они могут лечь спать, чтобы потом дать себе волю, чтобы избавиться от ломящей боли во всём теле. Он улыбнётся и поднимется. Сядет рядом, ослабляя корсет на чужой талии. Как она вообще дышит? Удивительно…