Hell to the Heavens (СИ)

— Ты говоришь так, словно у меня могут быть другие планы на эту вечность… — её голос успокаивает, руки ложатся на щёки, чуть сжимают лицо не позволяя свести взгляд со своего лица. — Ты ведь желал этого, правда? Плакал от того, что я смертная. Твоё желание исполнено… Я в твоих объятиях, я бессмертна и никуда не денусь…

И он кивает, сильнее сжимая её в руках, кивает и утыкается носом в щеку, нервно выдыхает, соглашаясь с её словами. Дайнслейф никогда не признается в том, что скучал по маленькой звёздочке, не скажет о том, что следил за ней, за тем как она растёт, становясь идеальной правительницей для пепла и бушующего пламени бездны. И сейчас она перед ним, принимает его недостойные чувства с почти детской радостью, пихает в его руки свои, шепча о том, что он заслужил большего и он это обязательно получит. Просит, тихо и пугливо не отказываться от них, и касается. Везде-везде-везде, где только дотянется, словно просит прощения за муки, которые она нечаянно доставила ему. За тоску, которую он испытывал, за невозможность приблизить желанный момент встречи. И подкрепляет свои слова короткими поцелуями, что градом сыплются на его щёки, веки, макушку.

На мгновение, происходящее кажется Дайнслейфу сном, на мгновение он думает что распахнёт глаза от требовательного голоса Люмин, никак не понимающей почему всё сходится к «Смертной, что едва ли понимает своё предназначение». И хранитель молчит, не желая окончательно опускать в объятия бездны источник силы, способный разрушить этот мерзкий мир.

Но над ухом звучит лишь любимый голос принцессы, что не узнает о своей коронации, голос заставляющий его распахнуть глаза, чтобы убедиться в его реальности, голос что он полюбил, тёмными ночами стоя под окнами её временного дома. Никто не ошибся, оставив её на пороге Рангвиндров. Он поднимает уголки губ и она замолкает, выжидающе смотря на него.

Рыцарь опомнится, и попросит принцессу встать с пола, словно не наслаждался её теплом, словно это неприемлемо… А она тянет его с собой и уложит щеку у него на груди. Обнимет за плечи и глубоко вдохнёт, довольно что-то пробормотав. Руки невольно лягут на спину, проведут ласково-ласково, почти невесомо, словно он касается святыни и обязательно опорочит её своими прикосновениями.

— Я тоже безумно скучала… — скажет она, переведя руки ему на грудь. — И не думай, что я не знала о том, что ты постоянно был рядом…

Дайн улыбается, перестав гладить Альберих. Можно сказать, что он делал всё, чтобы его заметили. Конечно, сначала из желания напомнить о том, что её будут ждать дома, а после того, как король пар от рук вестников, напоминание сменилось защитой. Никто в ордене не должен был найти её, никто не должен был навредить ей. И если с первая задача никому не по силам, то её защита…

Не стоит вспоминать последние шесть лет, так много по меркам человеческой жизни — почти секунда для него, для всех, кто проклят бессмертием. На веке Кэйи виднеется ярко-голубая венка. Проклятие прижилось, и впервые он радуется тому, что оно легло безболезненно и легко.

Пальцы проводят по выступившей линии, на мгновение заставляя его вздрогнуть, это довольно больно, как бы аккуратно его не накладывали, а она лишь тихо смеётся, притягивая к себе и в уголок губ мягко целует, заставляя забыть обо всём. Чуть проводит по плечу и отстраняется, отходит на шаг и зевает, смотря всё так же безумно ласково и устало. Он вспомнит и поведёт её в глубину бездны.

Она удивлённо распахнёт глаза, но не отстранится, следуя за ним к остаткам ветхого замка. Из памяти стерлись образы этого здания, да и она уже не уверена в том, что от него осталось что-то помимо руин, она не думала о том что вернётся.

В бездне холодно. Она ёжится, смотря в спину рыцаря, дует на руки, обещая себе привыкнуть к этому холоду вновь. В конце концов… Она снова дома, там где её ждут… Точнее, ждали. Она не рассчитывала на то, что её возвращению будут рады…

— Он не дождался вас… — спокойно говорит он, отпирая дверь. — Шесть лет назад… Мне жаль, что я ничего не мог сделать. И предупредить вас тоже…

Она качает головой, снова касаясь чужого плеча. Она понимает. Понимает что это было не самым важным, не самым страшным, что могло произойти…

— Не вини себя, Дайнслейф… Ты ведь сам говорил, что рано или поздно тела не выдерживают и избавляются от её тяжести…

Рыцарь кивает, запирая дверь. Видимо именно здесь он жил, возможно вместе с той гадкой девчонкой, чью кровь она с удовольствием пролила, не оставив бездне и шанса. И Дайнслейф снимает плащ, накидывая тот на плечи принцессы. Не согреет, но и не даст окончательно замёрзнуть. Надо будет развести огонь, он и думать забыл о том, что здесь гораздо холоднее.

— Что будет дальше? — несмело спросит она, стискивая края плаща и усаживаясь рядом с ним.

Дайнслейф не знает… Но очень хочет уйти отсюда. Оставить это место склепом для тварей, покинутых бездной… И в то же самое время он должен опустить венец на её голову, избавить от проклятия тех, кого можно спасти…