Hell to the Heavens (СИ)

Было довольно забавно наблюдать за попытками Итэра заменить её кем-то другим, смотреть за тем как избранницы умирали в агонии, не в силах вынести воздействия тьмы, на которое они не приспособлены. Никто не смог, и не сможет, кроме неё. И лишь поэтому, он продолжает ей врать…

О том что чуть меньше пяти столетий продержал её в глубоком сне…

О том, что отец её погиб в момент битвы с силами Селестии, когда божества оставляли на её глазу след, издёвку, кричащую о бессмертии посреди руин и пепла.

О том, что она его последняя надежда…

Обо всём, что касается аспектов связанных с событиями дня, когда её оставили на пороге Рагнвиндров… Тот человек был похож на её родителя, но не более того.

Дайнслейф ещё долго будет не в силах ей признаться. Признаться о том, что его мерзкие чувства настолько походят на родительскую любовь, и в то же время так отчаянно желают перейти ту самую грань когда чувства превращаются в нечто неправильное, не имеющее права на существование даже в мыслях.

Кэйа их принимает, мягко касаясь его лба губами. Тихо смеётся, отшучиваясь про бездну и её возможности. Дайнслейф пытается выдавить из себя улыбку, на деле же, безумно пугаясь тому, как близки её догадки. Против своей воли, она бы вряд ли позволила уложить себя в постель принца, но если что-то очень долго внушать…

Он сглатывает, решаясь не говорить об этом, пока она ничего не подозревает, пока не знает о том, как глубоко копает под неё орден, как отчаянно старается заранее обрезать пути назад. Кэйа даже не подозревает, что вопреки всем его стараниям, её давно взяли на мушку. Он сам не понимает как это произошло.

Неужели сам проговорился? Или есть какие-то ещё опознавательные символы? Что может выдать в ней ту самую, кроме зрачка-звёздочки? Жаль, что этого оказалось достаточно. Жаль, что Итэр обо всём догадался, крича ему в спину о том, что леди Альберих никогда от него не скрыться.

Леди Альберих… Звучит под стать бездне и титулы принцессы, что должна стать ключом к уничтожению семерых. Он и представить себе не может, как ребёнок, который так нужен бездне от этого союза, способен на такое. Однако… Он положит жизнь, не не позволит этому произойти. По крайней мере до тех пор, пока она находится в его поле зрения, пока та в его руках и жмётся к нему, в поисках защиты и понимания…

В день, когда дар лживой богини оказался в её руках, он чуть не потерял её, из-за Рагнвиндра. В тот день он едва сдержал тварей ордена, что кажется, нашли подходящий момент, чтобы напомнить о себе.

Глаз божества казался соломинкой для утопающего. Удержал ту на грани между жизнью и смертью. Сдержал его от стремительного возвращения в её жизнь. Сдержал от ответа на едкую ухмылку падшего бога, наглядный пример возможностей бездны. Тогда он даже не фыркал по поводу цвета стекляшки, что Итэр наверняка счёл за оскорбление.

Дайнслейф помнит слишком многое. Помнит как это божество, словно милость, пресекала на корню жизни проклятых, помнит как стремительным потоком ос пролетало между людьми, а после, с сожалением смотрело на умерших от осиного яда и боли людей. Когда тебе подчиняется дендро — принести безболезненную смерть слишком просто.

Он слишком хорошо помнит как дрался с этим божеством. Помнит сожаление в глазах-изумрудах, помнит шипы вокруг своего горла, помнит как обрывал его жизнь, в пожарище гнозис его отбрасывая. Помнит бабочек, что в огонь, к своей смерти летели, что этими бабочками и был бог, измотавший его, заставив остановиться на пару мгновений

Хранитель ветви определённо узнал падшего бога мудрости. Узнал, осознав что вместо изумрудов, фигуру принцессы сверлят два почерневших опала. Увидел четырёхконечную звезду во лбу, опасно переливающуюся в лунном свете…

Если бы только Царица знала, ради кого она собирается проникнуть в Селестию, кого собирается потребовать обратно… Божество, что давно превратилось в марионетку в руках скверны, божество, в чьих силах иссушить материк и избавить его от людей, ото всех, кому страшна голодная смерть… Чужая улыбка из грустной превратилась в снисходительную.

— Ты, безусловно, можешь её спасти… — тихо шептал он хранителю на ухо, всё-таки подойдя, едва девушка скрылась, стискивая в руках глаз бога. — Правда, цена слишком высока, хранитель ветви…