Читаем HiM полностью

П р о г р а м м е р (пожимает плечами). Что нужно?.. Ну, прежде всего, сбор информации… потом компьютерный анализ... потом снова сбор информации, внесение поправок, подключение самообучающегося автомата. Проще говоря, нужна группа людей, за которыми я мог бы понаблюдать некоторое время. Хотя бы десяток дней. Понимаете, для полноты картины мало видеть поведение клиента в Хайме. Нужно учитывать еще и его живую реакцию. И тогда можно будет сопоставить всё – реакции, эмоции, настроения… - всё. (с деланым безразличием) Если бы вы согласились стать подопытными кроликами и пожить здесь недельку-другую…

М у ж ч и н а (возмущенно). Вы с ума сошли.

П р о г р а м м е р. Нет проблем. Не хотите – не надо. Найду других добровольцев.

Начинает, не торопясь, открывать замки и щеколды. Женщина хватает Мужчину за рукав, оттаскивает его в сторону.

Ж е н щ и н а. Почему ты отказываешься? Это ведь шанс! Единственный шанс!

М у ж ч и н а. Для тебя. Ты, я вижу, на все готов, лишь бы сохранить своего Постума. А я – нет, понял?! Я хочу умереть нормально. У меня нет времени на это… на это… на это безобразие!

Ж е н щ и н а (умоляюще). Ну Трай, ну пожалуйста! И дело тут не только во мне. Ты ведь сама говорила: это тело – всего лишь оболочка! Оно только и знает, что болеть, страдать, потреблять жратву и выдавливать из себя всякую пакость. Посмотри – разве это тело – твое? А это – мое? Да пусть оно сдохнет хоть сто двадцать раз – если ты останешься жив, тогда и печалиться не о чем! Ну? Разве не так?

М у ж ч и н а (неуверенно). Легко тебе говорить…

Ж е н щ и н а (шепотом). Дурочка, он ведь предлагает нам бессмертие. Бессмертие! Люди мечтали об этом тысячелетиями. Они мечтали, а ты отказываешься. Отказываешься за месяц до смерти! Ну не глупость ли? (пауза) Трай! Трай, ты меня слышишь?

М у ж ч и н а. Слышу.

Ж е н щ и н а (поворачивается к Программеру). Мы согласны.

М у ж ч и н а. Две недели. Не больше.

П р о г р а м м е р (радостно). Ну и чудненько. Тогда прямо сейчас и начнем. В первые два-три дня можно обойтись и без него.

М у ж ч и н а. Без кого?

П р о г р а м м е р. Без Постума. Но потом… - надеюсь, он сможет подъехать достаточно быстро.

М у ж ч и н а. Постойте. Вы хотите сказать, что вам необходим еще и Постум?

П р о г р а м м е р. Конечно. Мне казалось, что я ясно объяснил: для точного анализа требуется присутствие всей группы, в полном составе. Иначе ничего не получится.

М у ж ч и н а. И как же вы предполагаете… снова вирус?

П р о г р а м м е р. Ну зачем же… В этом я всецело полагаюсь на вас.

М у ж ч и н а. На меня?

П р о г р а м м е р. На вас. Насколько я понял, Постум особенно к вам привязан. Объясните ему ситуацию. Скажите, что речь идет о последней воле умирающего, бла-бла-бла… Вряд ли он найдет в себе силы отказать.(Женщине) Я прав?

Ж е н щ и н а (мужчине, тревожно). Он прав, Трай. Постум не откажет.

М у ж ч и н а (стоит в раздумье, затем машет рукой). А, ладно! Сказав «а»… Меня ведь так и зовут – Трай, отчего бы не попытаться?

П р о г р а м м е р. Вы же сами говорили, попытка – не пытка. Неделька-другая… максимум – две. В общем, постараюсь успеть…

Программер и Женщина, поддерживая с двух сторон, уводят Мужчину от двери к столу с ноутбуком, заботливо усаживают. Свет постепенно меркнет – до полной темноты. Остаются гореть лишь экраны, но темп их обновления меняется, словно при многократно ускоренной перемотке. Это же касается и счетчика, который теперь обновляется в бешеном темпе; соответственно учащаются и рингтоны, пока не сливаются в один пронзительный свист. Затем обновление счетчика замедляется до нормального, то же происходит и с рингтонами, сцена светлеет.

В комнате – все те же трое: Программер, Женщина и Мужчина. Первый увлеченно работает, двое других лежат рядом на брошенных на пол матрасах. Мужчина выглядит заметно хуже, чем раньше, – он явно ослабел, движения даются ему с трудом, он закутан в одеяло и тем не менее зябнет. На диване – груда одеял.

М у ж ч и н а. Мне холодно.

Ж е н щ и н а. Подожди, я принесу еще одеяло…

М у ж ч и н а (раздраженно). Подожди… Чего ждать? Пока я не сдохну?

Ж е н щ и н а. Зачем ты так говоришь, Трай?

М у ж ч и н а. Сделай мне укол. Ну пожалуйста…

Ж е н щ и н а. Через полтора часа. Нельзя так часто.

М у ж ч и н а. Ну пожалуйста, я прошу! Мне больно! Больно!

Ж е н щ и н а. Потерпи, милая, это пройдет. Еще немножко…(гладит Мужчину по голове) вот так, вот так… Ты стала такой раздражительной.

М у ж ч и н а. Отпустило… накатывает волнами и захлестывает с головой… Знал бы ты, какая это боль…

Ж е н щ и н а. Хорошо еще, Постум привез ампулы с морфием. Не знаю, что бы мы без них делали.

М у ж ч и н а. Он спит?

Ж е н щ и н а. Похоже на то. Устал мальчик.

М у ж ч и н а. Еще бы. С Программером не отдохнешь. Сам-то он, похоже, вообще не устает. Долбит себе по клавишам, как дятел. Ты видел, чтобы он когда-нибудь спал?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Пигмалион. Кандида. Смуглая леди сонетов
Пигмалион. Кандида. Смуглая леди сонетов

В сборник вошли три пьесы Бернарда Шоу. Среди них самая знаменитая – «Пигмалион» (1912), по которой снято множество фильмов и поставлен легендарный бродвейский мюзикл «Моя прекрасная леди». В основе сюжета – древнегреческий миф о том, как скульптор старается оживить созданную им прекрасную статую. А герой пьесы Шоу из простой цветочницы за 6 месяцев пытается сделать утонченную аристократку. «Пигмалион» – это насмешка над поклонниками «голубой крови»… каждая моя пьеса была камнем, который я бросал в окна викторианского благополучия», – говорил Шоу. В 1977 г. по этой пьесе был поставлен фильм-балет с Е. Максимовой и М. Лиепой. «Пигмалион» и сейчас с успехом идет в театрах всего мира.Также в издание включены пьеса «Кандида» (1895) – о том непонятном и загадочном, не поддающемся рациональному объяснению, за что женщина может любить мужчину; и «Смуглая леди сонетов» (1910) – своеобразная инсценировка скрытого сюжета шекспировских сонетов.

Бернард Шоу

Драматургия
Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия