History (СИ)

Это было нашей «внутренней» шуткой. Состояла она в том, что в школе в Лидсе у меня была очень навязчивая одноклассница. Она меняла свою ориентацию каждые несколько месяцев, и вот, в одну из ее «лунных фаз», ее выбор пал именно на меня. Девушка утверждала, что по уши в меня влюбилась, нагло ко мне приставала, и я скрывалась от нее, как только могла. Викки эта ситуация до жути веселила, и в особенности моя беспомощность – я не могла грубо отшить свою одноклассницу, потому что боялась сделать ей больно, но и отвечать взаимностью я ей тоже не собиралась. Так продолжалось до того самого момента, как я переехала, удалила ее из друзей и добавила в черный список, чтобы больше никогда и ни при каких обстоятельствах не иметь с ней дела.

Историк задал какой-то вопрос, который я радостно пропустила мимо ушей. Я почувствовала, как Викки толкает меня ногой под столом, но никак это для себя с заданным вопросом не соотнесла, продолжая грызть карандаш и пытаться понять, как же Викки получила такую странную первообразную.

- Позвольте узнать, чем это вы таким заняты? – спросил голос у меня над ухом так громко, что я подскочила: я даже и не заметила, как учитель подошел.

А мне всегда казалось, что я могу мгновенно отреагировать на свое имя, где бы оно ни звучало.

Видимо, я ошибалась.

Викки приложила руку к лицу и покачала головой, придавая еще больше трагизма к разворачивающейся сцене.

Рука мистера Стайлса выхватила у меня тетрадь по алгебре (Викки успела быстро спрятать свою), учитель пролистал несколько страниц и произнес:

- Зачем тебе алгебра, если ты сдаешь историю?

- Хорошие оценки хочется по всем предметам, - ответила за меня Смайл, увидев, как густо я покраснела.

- Зубрилка! – с издевкой прошипел кто-то из класса, на что мистер Стайлс резко крутанулся и крикнул:

- Тишина! - историк поджал губы и произнес: - Заберешь после урока, и чтобы впредь так не делала.

Я закрыла лицо руками, глубоко вздохнула и поняла, что стыд за произошедшее не отпустит меня еще в ближайшие десять лет.

- Лохушка, - было произнесено слово поддержки со стороны моей лучшей подруги. Я злобно на нее глянула, а про себя подумала, что обязательно расскажу об этом эпизоде Барбаре, чтобы вместе над ним посмеяться. Ну, или пожаловаться ей, как же мне стыдно. В тот момент мне казалось, что именно моя новая знакомая понимала меня лучше, чем кто бы то ни было.

Мы вчера даже успели школу обсудить. Она рассказала мне, какие учителя преподают у нее, а я поведала, как мне трудно адаптироваться в новой школе, что вокруг все кажется чужим (за исключением, разве что, Викки), а учителя истории я и вовсе стесняюсь, потому что он мне кажется каким-то… неуместным для школы. Да и вообще у меня была какая-то неоправданная боязнь и робость перед красивыми молодыми людьми.

А мистер Стайлс подходил к данному определению на все сто процентов.

Прозвенел звонок, и я старалась собираться как можно медленнее, чтобы все ушли из класса. Викки вопросительно посмотрела на меня, и я кивнула ей, давая понять, что она может не дожидаться меня, так как следующий урок по расписанию у нас был по раздельности.

Когда Смайл вышла из кабинета, историк поднялся со своего места и, неся в руке мою тетрадь, подошел и сел на парту рядом с моей.

- Слушай, - он всучил мне злосчастный кусок бывшего дерева, - я понимаю, что уроков задают больше, чем возможно успеть сделать, но, пожалуйста, разбирайся с этим не на истории.

- Хорошо, - буркнула я, поднимаясь из-за парты и стараясь не упасть от смущения.

- Это не потому, что я такой привередливый, - крикнул учитель мне в спину. – Просто история для тебя самый важный предмет, не стоит им пренебрегать!

Барбара: Как дела?

Пришедшее на телефон сообщение заставило меня улыбнуться. Не знаю, почему, но мне нравилась эта моя новая знакомая. Она слушала меня, могла понять и интересовалась тем же, чем и я. Казалось, что я нашла вторую после Викки родственную душу.

Я: Только что спалилась историку, что делала алгебру на его уроке

Барбара: Он, наверное, рассердился!

Я: Не-а, он добрый

Барбара: Такие учителя – на вес золота

Я: Согласна

Следующим уроком у нас была литература, учитель которой у нас был просто отвратительный. Этот семидесятилетний… человек был уже не в своем уме.

Таким образом, уже через пару первых дней в школе я поняла, что на уроках литературы можно вволю читать, что душе угодно. Вот и сейчас я открыла «Голодные игры» и погрузилась в чтение. Я это произведение читала чертову уйму раз, но перечитывание любимых историй мне всегда очень помогало. Тем более, в следующем месяце выходила новая часть фильма.

Мистер Хопкинс включил нам экранизацию книги, которую мы проходили, решив, что мы слишком глупые для того, чтобы вступать в обсуждение. Я решила, что уделила уроку достаточно внимания и погрузилась в чтение. Ну, а что? Это была литература, так ведь? Именно ей я и занималась.