Hold Me (СИ)

— Томас, — перебиваю его, боясь отвести от него взгляд, ведь думаю, что парень вполне способен просто исчезнуть. — Давай поговорим, хорошо? — прислушиваюсь, но позади не скрипит дверь. Никого. Черт.

— О чем говорить, Эмили?! — он переходит на крик, оглушая меня своим звонким голосом. — Блять, о чем ты, — вот-вот зло засмеется мне в лицо. — Ты, такая, как ты, хочет поговорить со мной?! — дергает мою руку в сторону края, отчего пищу, опускаясь на корточки, и сильнее прижимаюсь телом к перилам, сжимая веки от ужаса, что холодом сковал тело.

— На хер мне твои нравоучения о жизни, Хоуп?! Ты сама жить не умеешь нормально! — продолжает кричать, но уже хрипло.

— Пожалуйста, успокойся, — умоляю, подняв глаза на парня, ведь в первую очередь боюсь, что он сорвется вниз. Держусь. Морально пытаюсь отключить эмоции, которые только и делают, что подавляют меня, но слезы всё равно начинают течь по холодным щекам. Шмыгаю носом, но не мямлю, прося в который раз с надеждой:

— Томас, послушай меня. Мы хотим…

— Заткнись ты уже, черт возьми! — Сангстер пинает меня ногой, но не думаю о боли и о его поступке в целом. Я должна сделать так, чтобы он вернулся хотя бы за перила на крышу здания. Не потираю больную коленку, по которой пришелся удар, и прислушиваюсь к тяжелому сбитому дыханию парня. Он внезапно глотает воздух, качая головой, и шепчет:

— Прости, — слышу, как скачет тон его голоса, поэтому вновь смотрю на Томаса, который морщится, задыхаясь. — Господи, прости, Эмили, — хочет выдернуть свою ладонь из моей, но я держу крепко:

— Нет, ничего, Том, ничего, — начинаю быстро говорить, желая успокоить его. — Томас, всё в порядке.

— Нет, ни черта не в порядке, Эмили, — он почти плачет, еле сдавливая комки боли в горле, что мешают ему дышать. — Никогда не было, и не будет в порядке, — шмыгает носом, вновь поднимая бутылку к губам, и делает глотки, хотя я умоляю его прекратить пить. Алкоголь только сильнее топит сознание. Томас Сангстер забывается. Нет, его уже нет. Передо мной лишь сгусток его эмоций. Всех тех чувств, что он так яро скрывал от нас с Диланом всё это время. Передо мной — ребенок. Брошенный, забитый, полный детской боли. И я должна быть с ним мягче.

— Том, — большим пальцем глажу кожу его ладони. Так постоянно делает Дилан, и на мне это работает. Вот только Томас лишь вскидывает голову, судорожно вздохнув, чтобы избавиться от эмоций. — Томми, — шепчу, привставая на ноги. Смотрю на Томаса, который отворачивает лицо, чтобы я не видела его настоящего. — Всё будет хорошо.

Смешок в ответ.

— Ты дура, Эмили Хоуп, — Сангстер качает головой. — После всего того дерьма, что было брошено на тебя другими, ты по-прежнему остаешься наивной дурой, даже жалко.

— Тогда, кто по твоему ты сам? — перебиваю, сдерживая тон голоса. — Ты видишь только один вариант, но даже он не решит твои проблемы, ведь ты просто… — запинаюсь, ведь начинаю понимать. Понимать ход мыслей и действий Томаса. Тот поворачивает голову, окинув меня взглядом, в котором я не вижу эмоций:

— Вот оно, — шепчет. — Вот, о чем я, Эмили, — приоткрывает губы, выпуская пар. — Ты ведь понимаешь меня. Если нет, то откуда у тебя все эти привычки? Почему ты вредишь себе? — глотаю воздух, пытаясь справиться с внутренним противоречием, который вызывает только больше слез. — Ты хочешь умереть, но боишься, — слова вынуждают меня поднять красные глаза, в которых застыла соленая жидкость. — А я не боюсь. Я здраво оцениваю свои силы и понимаю, что мне не справиться с накопившимся в моей жизни дерьмом, а ты продолжаешь всё терпеть, но я больше не хочу быть ковриком, о который все вытирают ноги. Посмотри вокруг, Эмили, тебе правда охота оставаться здесь? — щурит опухшие веки. — Мне нет.

Моё дыхание тяжелое, глубокое ровное. Смотрю на русого парня, который с таким же безжизненным выражением смотрит в ответ, и «прошлая я» с легкостью бы согласилась на это. Она бы пошла вместе с ним, но теперь всё иначе. Я воспринимаю жизнь иначе. Я — другая. А если мне удалось принять себя такой, то и Томас сможет, нужно только…

Дверной скрип — и мое сердце замирает. Воздух в легкие больше не поступает. Я краем глаза вижу, как кто-то всего секунду топчется на месте, после чего срывается в нашу сторону. Вижу, как слабнет выражение лица Томаса. Он качает головой, с каким-то сожалением выдавливая улыбку, полную вины, и делает шаг в сторону.