Hold Me (СИ)

Чувствую, как парень проводит холодным пальцем по следу на коже моего живота, внимательно разглядывая его, поэтому возвращаюсь к нему, взглядом упершись в его лоб. Наблюдаю молча за тем, как Дилан трогает мой живот, и не чувствую, что меня вот-вот должно вывернуть наизнанку. Я никак не описываю собственное состояние, полагаясь, что в данный момент вообще не могу этого делать, ведь, кажется, я не в себе. ОʼБрайен поднимает на меня взгляд, врезаясь карими глазами в мои слишком внезапно, поэтому отворачиваю голову, чувствуя, как Дилан начинает поправлять ткань кофты. Когда он убирает руки, я приглаживаю одежду своими, складывая их под грудью, но не поднимаю голову, ведь парень ещё не вернулся в нормальное положение. Он с прежним вниманием осматривает мою шею, медленно поднимая взгляд к порезу на щеке, и меня буквально выворачивает от смятения, когда парень осторожно касается пальцами красной и тонкой полосы на коже, хмурясь:

— У тебя… — сам затыкает себя. Прерывает, поэтому смотрю на него с осторожностью, ожидая его дальнейших действий. Дилан невольно проглатывает ком в горле, большим пальцем надавив на ранку:

— У тебя мягкая кожа, — хмурит брови, будто сам не ожидал от себя такого «замечания», но слова уже сказаны. Произнесены вслух, поэтому я глотаю воздух ртом, а парень резко возвращается, садясь на стул прямо, и откашливается, как ни в чем не бывало, протягивая мне два йогурта:

— Так, — вновь кашляет. — Какой?

Расслабленно смотрю на него, шевеля губами, но выходит ответить не сразу, поэтому шепчу:

— Черничный, — моргаю, чувствуя, как вся тяжесть валится со всего тела к ногам, вытекая из меня подобно воде. Дилан слегка, но естественно улыбается, протянув мне упаковку с ложкой:

— Уже одиннадцать, — сам открывает другой для себя и Засранца. — Ты проспала весь день, — я будто не спала. — Чем думаешь заняться? — парень начинает кормить котенка, который благодарно урчит, продолжая валяться перед ним, вымазываясь в йогурте. Беру свой с черникой, снимая пленку. Делаю всё тихо и медленно, без резких движений, но не потому, что боюсь реакции со стороны Дилана. Я не боюсь ОʼБрайена. Просто мне пока тяжело шевелиться. Парень не задает мне те вопросы, которые мучают меня: где моя мать? Почему я не могу вспомнить сестру? Мой отец — хороший человек?

С грустью ем йогурт, и, думаю, Дилан замечает, поэтому вздыхает, постучав ложкой себе по губам:

— Хочешь, пойдем к Томасу?

— Куда? — моргаю, опомнившись.

— Томас сегодня дежурный в баре, так что остается допоздна, чтобы прибраться, — Дилан кивает на свой телефон. — Он уже мне мозг вынес тем, что его никто не жалеет, так может стоит его морально поддержать? — улыбается. — Убираться-то не нам нужно.

Отвечаю слабой улыбкой, пытаясь оценить свои возможности. Хватит ли мне сил на поход куда-то?

— А там будут, ну, — мнусь.

— Людей там не будет. Только Томас и сотни рюмок, которые нужно вымыть, — ОʼБрайен сует ложку к рот. — Не ломайся. Пойдем, всё равно твой дом не предназначен для проживания, — напоминает, и я киваю, вдруг осознав, что правда оказалась в таком положении, когда даже не знаю, как мне мыться. Воды нет. Электричества нет. Почему мама не оплатила счета? Где она? Давно не отвечает на мои звонки, только на сообщения и то не всегда, объясняя тем, что сильно занята.

Хмурюсь, мешая йогурт ложкой, и посматриваю на Дилана, который усмехается, пальцем щекочет живот котенка, который урчит, переворачиваясь на спину и демонстрируя свою измазанную в йогурте мордочку. Мне хочется это сделать, и я делаю — улыбаюсь. Наблюдаю за ними с ощущением внутреннего спокойствия, поднимаю пальцы одной руки, касаясь ими кожи щеки с раной.

«У тебя мягкая кожа».

Прижимаю тыльную сторону ладони к губам, скрывая свою широкую улыбку.

***

Сплошная ночная мгла — и больше ничего. Он ни черта не видит. Не хочет видеть. В руках гаечный ключ, в глазах злость, а глубоко в груди нестерпимая ненависть, ярость, и его эмоции всплывают на поверхность. Он не в силах их сдержать в себе, и это злит больше всего. Должен держаться, должен терпеть. Ему велели ждать, но они лгут. Она лжет. Эта стерва, сука, появившаяся из ниоткуда, влезшая в их жизнь, которая только начала налаживаться. Она не собирается помогать. Это не в её интересах. В её голове одно желание — избавиться от балласта. От балласта, который так нуждается в ней всё это время. И он знает это. Смог почувствовать при первой встрече, но не сберег. Дал сорваться. Он ничего не смог. И не может.