Homo Homini

По античным перилам взбежал на чердак левкой,
Пауки на страницах Гюго бьются в двери собора лбом,
Сикстинский Творец в разбитые окна – призрачно и легко,
Вот ты какой –
                            бег луны, зелёной на голубом.

Опустите же синие шторы, – как пел Булат Окуджава,

Разоблачите луну от туманного платья дней –
Я не знаю, как дальше жить, но уверен, что оку Джа во
Всяком случае и в свете звёзд всё куда видней.

Звонница без Квазимодо пуста, но как сретенские благовесты

На окне «Лунный свет» Дебюсси, под окном песнопенья пьянчуг –
Сказки венского леса, карнавальный наряд невесты,
Ранние Чиж и Васильев, поздние Цой и Шевчук.

Что мы оставим им здесь? – лишь корабли-облака да

Модильяни твоей ладони на Рерихе моих век…
Вот и кончился Воландов бал, началась блокада
Портом пяти морей города на Неве.

А по-над убийством Павла летит золотая радуга,

А как на крови Александра – червивые рты воробьёв:
Вот те вся кипячёная грязь, вот те вся ледяная Ладога –
Путь туда и сюда от слуги двух господ до хозяина двух рабов.

Так прости ты меня, небожителя, братец Каин –

Видно, то была худшая в нашей отаре овца,
Раз она положила на общее сердце кинжал и камень,
И мне далеко до тебя, как лошади до овса.

Че Гевара на красной футболке – флаг Хемингуэевой Кубы –

Схвачен в четверо рук, равно в четверо ног простыня;
Переплавить луну в серебро, влить в твои несказанные губы:
Прости меня…
                             …мы утонем, едва не доплыв до Утопии,

С лунным камнем на шее вдоль сердца, с распятием поперёк,

Причащая друг друга касанием сонных ресниц в плесневеющей топи и
Горечью пыли в снегу и слезах, что Мор для нас поберёг.

Экклезиаст

Там, где цветёт пьянящим зелёным роза пустынь – пейот,

Где краток и облачен день, а ночь – вообще микроб,
Под незримой защитой Того бессмертного, кто не пьёт,
Мы летели, как рюмки в стену, к лучшему из миров.

Кедр, кипарис, олива и пальма смотрят сквозь тень креста

На злое прыщавое небо в пергаментных облаках.
Над посеребрённой снегами тайгою крылом клеста
Распластаны ласты Кассиопеи на каблуках.

Голубым парусам заката, клубничным его китам

Вовек не изведать забот родившихся на мели,
Где в футлярах гниют гитары под ласковый плеск гитан
И прибит деревянный зной гвоздями к лицу земли.

Горит в абрикосовой мгле пионерским костром восток.

Подпирает плечами космос античный энтузиаст.
На заплаты и лепестки разрывает слепой восход
Не вписавшийся в полукруг квадратный Экклезиаст.

Вид с балкона