Читаем Homo naturalis. Человек естественный полностью

Тотемизм как и шаманизм вполне уживаются с классификациями и даже вариациями теологических топологий. Эргативность же акцентирует энергетический аспект магического восприятия, артикулирует разные аспекты транзита силы (перенос, вытеснение, подчинение, удержание и т.п.), энергии или желания. Известные феномены тотемизма – не ограничиваются рамками мифа, которые еще нуждаются в репрезентации. Попытки Леви-Стросса представить такие тотемические репрезентации и их интерпретировать в качестве моделей классификаций или текстов, в которых тотемизм как мироощущение исчезал или растворялся в действиях и поступках героев, можно признать мало успешными без обращения к исследованию общества и культуры в целом.

А сама форма субъект-объектной зависимости в разных формах языка и мышления определяется характером культурной традиции. Структурно-семиологические исследования более детально и всесторонне проникли в существо архаического способа мышления, включая тотемизм. Они исследовали не «представления», а сами феномены, которые, интерпретировали как социальные действия, включающие формы организации и отношений людей. Семиологически они представляют собой разновидности текстов со своим синтаксисом, семантикой и прагматикой. Таковыми текстами они считали и ритуалы, и обряды, и бытовые отношения, внутрисемейные связи, межличностные и групповые ссоры и конфликты, и властные отношения и т.п. формы отношений, связанные с жизнью феноменально и физически, укорененные в действительность и связанные с актуальной прагматикой социального действия. Такой подход исходил из понимания, что по отношению к реальной жизни и человеческим практикам любые актуальные для внешнего наблюдателя формы культуры вторичны, они суть репрезентации, которые воспринимаются и воспроизводятся исследователем лишь как предмет реконструкции.

Предметы материальной культуры и религиозного (тотемического или признаваемого за таковой) культа, как более формализованные, оказались вполне подходящими объектами интерпретации. Являя собой предметы материальной культуры они и представлялись элементами этой культуры, понятными только из культурного контекста. Таковы родовые тотемы и прочие знаки и символы родов, кланов и племен, которые мы можем видеть воочию, и о которых мы можем судить непосредственно, поскольку они непосредственно указывают на принадлежность к телу рода и указывают на место его обладателя в составе этого тела или на функцию этого тела. Такие «вещи» являются неотчуждаемыми, подобно татуировке, которая несмываема и неискоренима из плоти тела, олицетворяя жизнь реального тела (человека, рода, клана, племени и т.п.).

Эргативность как способ социальной организации

Жизнь человека прикреплена к потокам циркулирующего вокруг него кормового вещества, питающего его, вскармливающего и вспаивающего, предоставляющего ему шкуры для оборудования стоянок и благоустройства жилищ. Человек закреплен за местами обитания семейств животных, которые служат ему пищей, или локусам произрастания семейств кормовых растений. Человек следует движению стад животных, которых он считает своей родственниками, свойственниками или своими предками. В эпоху плейстоцена человек следовал уходящей от него кромке ледника, потому что именно там обитали животные и птицы, на которых он издревле охотился и с которыми было связано его существование, его представление о собственном теле, собственных сородичах и собственной среде обитания.

В эпоху голоцена в условиях влажного климата человек следует границам заболоченных лесных массивов, потому что, лес был вместилищем огромного разнообразия животных видов. В лесу человек хоронил своих мертвых предков и связь человека с лесными животными осуществлялась, в том числе, посредством представления о связи их или родстве с животными, а, следовательно, и способности мертвых предков, покоящихся в земле, оказывать влияние на плодородие земли и воспроизводство животных. Мертвые предки являлись защитниками и проводниками человеческих желаний в окружающие миры животных и растений, в которых человек испытывал необходимость. Связь с этими мирами устанавливалась как магическая, как установление человеческой силы среди сил природных миров. Силы человека должны быть согласованы и взаимоувязаны с противостоящими ему и связанными с ним силами природы. Поэтому законы природы должны быть известны человеку и им необходимо следовать в организации распорядка человеческого мира.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Борис Годунов
Борис Годунов

Фигура Бориса Годунова вызывает у многих историков явное неприятие. Он изображается «коварным», «лицемерным», «лукавым», а то и «преступным», ставшим в конечном итоге виновником Великой Смуты начала XVII века, когда Русское Государство фактически было разрушено. Но так ли это на самом деле? Виновен ли Борис в страшном преступлении - убийстве царевича Димитрия? Пожалуй, вся жизнь Бориса Годунова ставит перед потомками самые насущные вопросы. Как править, чтобы заслужить любовь своих подданных, и должна ли верховная власть стремиться к этой самой любви наперекор стратегическим интересам государства? Что значат предательство и отступничество от интересов страны во имя текущих клановых выгод и преференций? Где то мерило, которым можно измерить праведность властителей, и какие интересы должна выражать и отстаивать власть, чтобы заслужить признание потомков?История Бориса Годунова невероятно актуальна для России. Она поднимает и обнажает проблемы, бывшие злободневными и «вчера» и «позавчера»; таковыми они остаются и поныне.

Александр Николаевич Неизвестный автор Боханов , Александр Сергеевич Пушкин , Руслан Григорьевич Скрынников , Сергей Федорович Платонов , Юрий Иванович Федоров

Биографии и Мемуары / Драматургия / История / Учебная и научная литература / Документальное
История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства
История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства

Величие Византии заключалось в «тройном слиянии» – римского тела, греческого ума и мистического восточного духа (Р. Байрон). Византийцы были в высшей степени религиозным обществом, в котором практически отсутствовала неграмотность и в котором многие императоры славились ученостью; обществом, которое сохранило большую часть наследия греческой и римской Античности в те темные века, когда свет учения на Западе почти угас; и, наконец, обществом, которое создало такой феномен, как византийское искусство. Известный британский историк Джон Джулиус Норвич представляет подробнейший обзор истории Византийской империи начиная с ее первых дней вплоть до трагической гибели.«Византийская империя просуществовала 1123 года и 18 дней – с основания Константином Великим в понедельник 11 мая 330 года и до завоевания османским султаном Мехмедом II во вторник 29 мая 1453 года. Первая часть книги описывает историю империи от ее основания до образования западной соперницы – Священной Римской империи, включая коронацию Карла Великого в Риме на Рождество 800 года. Во второй части рассказывается об успехах Византии на протяжении правления ослепительной Македонской династии до апогея ее мощи под властью Василия II Болгаробойцы, однако заканчивается эта часть на дурном предзнаменовании – первом из трех великих поражений в византийской истории, которое империя потерпела от турок-сельджуков в битве при Манцикерте в 1071 году. Третья, и последняя, часть описывает то, каким судьбоносным оказалось это поражение. История последних двух веков существования Византии, оказавшейся в тени на фоне расцвета династии Османской империи в Малой Азии, наполнена пессимизмом, и лишь последняя глава, при всем ее трагизме, вновь поднимает дух – как неизбежно должны заканчиваться все рассказы о героизме». (Джон Джулиус Норвич)

Джон Джулиус Норвич

История / Учебная и научная литература / Образование и наука
История Французской революции: пути познания
История Французской революции: пути познания

Монография посвящена истории изучения в России Французской революции XVIII в. за последние полтора столетия - от первых опытов «русской школы» до новейших проектов, реализуемых под руководством самого автора книги. Структура работы многослойна и включает в себя 11 ранее опубликованных автором историографических статей, сопровождаемых пространными предисловиями, написанными специально для этой книги и объединяющими все тексты в единое целое. Особое внимание уделяется проблеме разрыва и преемственности в развитии отечественной традиции изучения французских революционных событий конца XVIII в.Книга предназначена читательской аудитории, интересующейся историей Франции. Особый интерес она представляет для профессоров, преподавателей, аспирантов и студентов исторических факультетов университетов.

Александр Викторович Чудинов

История / Учебная и научная литература / Образование и наука