Homo

Мы завернули в ближайший кинозал, даже не удосужившись посмотреть на название демонстрируемого в нём фильма. Свет в зале был выключен, но фильм еще не начался, и мы спокойно смогли выбрать себе места у самого кинопроектора. Не смотря на раннее утро зрителей было довольно много, сказывался как видно курортный характер этого городка.

- Ой, да это же мой фильм, — тихонько вскрикнула Линда, увидев первые титры.

- Вот сейчас увидим, так ли вы хороши на экране, как в жизни,—прошептал я ей в ответ на ухо.

Почти с первых же кадров фильма зал захлестнула волна человеческих голосов:

- Вот это баба, так баба!

- Ну и задница же у неё!

- Хотел бы я переспать с ней хотя бы один раз!

- Почему это её не раздели в фильме, как на фотографиях?

Я вспоминаю только самые деликатные из высказываний, услышанных мною за те считанные минуты, пока я пытался разобраться, что происходит: действительно в зале собралась огромная толпа хулиганов, или я всё-таки болен и страдаю от обыкновенных слуховых галлюцинаций. Естественно, что сам я смотрел в это время не столько на экран, сколько на Линду и на своих соседей.

При появлении первых выкриков Линда как-то напряглась и явно стала прислушиваться, как обычно это делают, когда хотят уловить смысл очень тихого шепота. Но по мере нарастания шквала похабщины она сначала как-то странно обмякла, а затем, схватившись за голову, вскочила и бросилась бежать по проходу на выход. Я сумел догнать её только в вестибюле.

- Боже мой, боже мой! — плакала она навзрыд. - Как они могут так издеваться над человеком? Это не люди, а звери!

- Постойте, моя умница! — умоляюще потребовал я от нее, одновременно прижимая ее к себе и вытирая черные от туши слезы. - Вы тоже слышали эти крики вокруг?

- Господи, да их мог не услышать только совсем глухой, - ещё отчаяннее зарыдала она в ответ.

- Что-то здесь не так, - начал я, наконец, размышлять вслух, не переставая успокаивать этого большого ребенка. — Понимаете, сначала я подумал, что у меня начались галлюцинации, но они не могли одновременно начаться у нас двоих. Значит, дело не в них.

- Джонни, дорогой мой! Оставьте меня, вы же видите, какая я дрянь, - совсем не впопад, руководствуясь типичной женской логикой, отвечала мне Линда.

- Да при чем здесь вы! Постойте! Вы ведь училась в театральном училище? — обрадовался я, чувствуя, что решение загадки где-то совсем рядом.

- Училась, но при чем здесь училище? — от удивления перестав плакать, уставилась она на меня своими огромными глазищами.

- Вспомните, моя хорошая, вас ведь должны были учить, как воспроизводить на сцене шум толпы?

- Очень просто. Актеры разом начинают говорить то, что взбредет им на ум…

- Так что ни одного конкретного слова, а не то, что фразы, услышать не удается! — восторженно перебил я ее.

- Вы хотите сказать, что то, что с нами происходит, это все-таки галлюцинации? — подхватила она мою мысль.

- Во всяком случае, что-то очень на это похоже. Понимаете, мы оба, правда, я несколько лучше, чем вы, слышим то, что люди думают про себя.

- Значит, так они обо мне думают? — вздрогнула от внезапной догадки Линда. — Как я теперь буду жить? — снова зарыдала она.

- Успокойтесь, моя радость, успокойтесь. Мы обязательно что-нибудь вместе придумаем, - утешал я ее.

- Постойте! — внезапно повернулась ко мне Линда, и, обхватив мою голову ладонями, посмотрела прямо в глаза. — Но ведь от вас я не услышала ни одной скабрезной гадости? Как же это так?

- Наверное, потому, что вы мне кажетесь феей или ангелом, а не женщиной. Я, наверное, просто в вас влюбился, - только и смог я ей ответить.

И тут мы впервые поцеловались так, как целуются люди, которые по настоящему любят друг друга. Потом мы целовались всю дорогу до гостиницы, а сверху на нас лил холодный осенний дождь, но нам было так хорошо, что даже он казался нам чем-то совершенно необходимым и прекрасным.

Вместо ресторана, где вокруг нас снова оказались бы посторонние, думающие о нас люди, мы накупили всякой съедобной ерунды в ближайшей бакалейной лавке и, увешенные свертками, как новогодние елки, отправились в номер к Линде.

- Давайте сделаем последнюю проверку нашей гипотезы о телепатии, - не смог я унять в себе зуд научного работника. — Я пойду в свой номер и прокричу какую-нибудь абракадабру из букв. Если дело действительно в передаче мыслей, то вы естественно практически ничего не почувствуете, а если виновата плохая изоляция, то вы всё прекрасно услышите.

Накричавшись вдосталь, я вернулся к Линде через две-три минуты, и только открыв дверь, сразу же увидел в комнате новое лицо, принадлежавшее пухленькой, но не обрюзгшей старушке с розовыми то ли от румян, то ли от постоянного употребления горячительных напитков щечками и трогательными седыми букольками. Именно таких старушек обычно рисуют на рождественских открытках, где они награждают яблоками или конфетами замерзающих маленьких крошек.

-Кто это, моя милочка? А ты говорила мне, что здесь у тебя никого нет, - опередила мой вопрос сусальная старушка.