Hoshi (СИ)

От неожиданности Нэм вскрикнула и разжала руку, выпустив стрелу, и та просвистела прямо рядом с ухом свисающей вверх тормашками Торуми. Игривая улыбка с лица кицунэ сползла почти мгновенно от понимания, что эта выходка едва не стоила ей целостности мордашки.

Топот бегущих по лестнице ног предупредил о приближении отца, и Нэмид только и успела, что запихнуть лук с колчаном под кровать прежде, чем дверь открылась, ударившись о стену, и на пороге появился Канги с занесенной над головой сковородой. Увидев, что дочь в целости и сохранности, он недоуменно моргнул и, с некоторым замешательством взглянув на руку, сжимающую деревянную рукоять, опустил ее.

— Я думал, на тебя напали.

— И решил отбить меня у злодеев сковородкой?

— А ну, не смейся над своим стариком, — Канги предупреждающе выставил на нее указательный палец. — Ты только что перепугала меня своим визгом до полусмерти. Второй раз за день! — Предчувствуя очередную, долго назревавшую нотацию, Нэм поджала губы и отвернулась, пряча лицо за волосами. — Сначала ты ревешь и гонишь меня из комнаты ссаными тряпками, теперь вот это. И я еще тактично молчу, что ты укокошила мамино зеркало, уехала на целых три дня вместо двух, а сегодня еще и Магну обидела. Что с тобой творится в последнее время?

— Когда это я его обижала? — ощетинилась Нэмид, выхватив из его претензий самое возмущающее. — Мы женимся! Что ему еще надо?

— Даже не знаю, — развел руками Канги. — Может, чтобы его невеста не бегала от него, как от чумы. Он позвал тебя вечером на каньон, а ты что сказала?

— Что никуда с ним не пойду, если там мы будем только вдвоем, — без запинки выдала она. — И я не собираюсь за это извиняться. Как и терпеть его язык в своем рту до свадьбы.

Канги втянул воздух через зубы, глядя на Нэмид так, будто она только что ударила его под дых. Он даже не знал, гордиться ему, что она такая целомудренная, или ругать, что не постеснялась говорить о подобных вещах при своем отце. Конечно, для него не было секретом, во что скорее всего может обернется подобное свидание, но слышать и тем более представлять такой сюжет с участием собственной дочери было выше его сил. Канги еще не смирился, что она больше не его маленькая девочка. Да и сможет ли он вообще когда-нибудь?

— Дух с тобой, — наконец, смог выдавить из себя он, направляясь к двери. — Дай знать, когда проголодаешься — я разогрею.

Нэм с плохо скрываемым нетерпением проводила его взглядом. Стоило его шагам на лестнице стихнуть, как из её груди вырвался облегченный выдох, а в оконном проеме снова свесилась голова незнакомки.

— Ты чуть в меня не попала! — с звенящей обидой воскликнула она так, будто они с Нэмид уже были знакомы, однако шаманка очень хорошо осознавала, что видела её лишь во второй раз в жизни. И потому даже не пыталась изображать гостеприимство.

— Нужно быть готовым огрести по полной, когда пытаешься влезть в дом специалиста по демонам.

— То-то у вас тут всякими побрякушками фонит, — незнакомка поморщилась, продолжая висеть вверх тормашками. — В прошлый раз на окне защиты не было. Это ты так от Рё обложилась?

— Ты была в моей комнате?! — возмущение так захлестнуло Нэмид, что на секунду ей стало плевать, если Канги ее услышит и со знанием дела вышибет из этой кицунэ всю дурь. Мыслей будто откуда-то издалека достиг образ листка в руках Хорокея, и она поглубже вдохнула, чтобы хоть немного успокоиться. Тон её голоса так заледенел, что Торуми невольно поумерила свои плутовские повадки: — И это ты рылась в мусорной корзине.

— Да, я, — Руми ловким прыжком приземлилась на подоконник, и амулеты под ним угрожающе засветились синим, не пуская ее энергию внутрь комнаты. — Я искала доказательства, что здесь живет реинкарнация Хоши. И, как видишь, нашла.

Из груди Нэм вырвался обреченный вой загнанного в угол животного, и она запустила руку в волосы, сжимая и приподнимая их у корней. Хоши. Хоши. Хоши. Хоши. Всем нужна Хоши. Даже Хао. Особенно Хао. Почему никому и дела нет до Нэмид? Это же она — Нэм! — сейчас живая и слышит все эти невысказанные «ах, как жаль, что ради общения с ней нам приходится терпеть тебя», а прах наследницы именитого японского рода уже тысячу лет как развеял ветер где-то там, в незнакомых ей далеких землях.

Губы шаманки обнажили зубы в пугающей, не тронувшей глаза, улыбке. На Торуми она не смотрела, но та наблюдала за ней, не отворачиваясь ни на секунду.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — с невиданной доселе серьезностью заговорила кицунэ. — «Да пошли они все с этой мёртвой японской девицей». — Нэм устремила на нее настороженный взгляд. О, да, весьма точное предположение. — И это нормально, что сейчас ты не готова слушать ни меня, ни кого бы то ни было. Эти придурки вывели тебя сегодня из себя, но они понятия не имеют, что может чувствовать человек, в котором уживаются две стороны.

— А ты, стало быть, знаешь?

Львиная доля скептицизма и недоверия в этом вопросе ничуть Торуми не задела, и та невесело ухмыльнулась.

— Каждый демон, созданный из человеческой души, это знает.