Hoshi (СИ)

Тем временем Голдва нехотя «позволил» Хао остаться, чем вызвал тихий возмущенный гул остальных гостей праздника, ведь ни о каком веселье теперь не могло быть и речи. Постепенно негодование стихло, и индейцы разместились на прежние места, однако молчание у костра воцарило такое, что казалось, будто Патчи воды в рот набрали. С улыбкой кота, укравшего сосиски, огненный шаман приземлился рядом с компанией уставившихся куда-то в землю девушек, и те сразу же сбежали, пересев ближе к мужчинам. Хао лишь усмехнулся, проводив их взглядом, а затем без труда нашел глазами Нэмид — одну из немногих на этой свадьбе, кто представлял для него интерес. Она сидела напротив, рядом с Магной, и, подперев щеку ладонью, опустошенно вглядывалась в спокойно пляшущее в безветрии пламя костра. Асакуре не пришлось лезть к ней в голову, чтобы понять, что за мысли её мучают, и о чем она отчаянно пыталась не думать: молодоженов на празднестве уже нет, а, значит, у них сейчас первая брачная ночь в разгаре.

— Так, я что-то не пойму! — широко улыбнувшись и пружинисто подскочив на ноги, Радим попытался разрядить обстановку. — А где танец наших незамужних красавиц? Кто у нас еще остался на выданье?

Девушки в ужасе переглянулись, решив, что он повредился рассудком или попросту пьян. Радим просит, чтобы они танцевали при чужаке? При незваном госте, укравшем всё веселье с праздника? При хладнокровном чудовище, пятьсот лет назад погубившего не одно племя и теперь разевающего пасть на всё человечество?

Мотивы судьи, однако, были совершенно иными: он пытался напомнить соплеменникам, что нельзя тешить и дальше самолюбие Хао, и без того упивавшегося произведенным впечатлением. Они не трусливые овцы, забившиеся в канаву, спасаясь от волка. Они — сильное племя, что может себе позволить дышать полной грудью, даже когда страх держит за горло. Часть индейцев сразу же уловила этот посыл и решила поддержать судью: кто-то начал ритмично бить в барабаны. Через мгновение к нему присоединились флейты-сикури, вперемешку со звоном бубнов, и Нихром принялся нерешительно напевать песню на родном языке. Лучшим голосом племени всегда был его брат Хром, и до чего же юноше было горько от мысли, что турнир забрал его, и тот так и не смог спеть на свадьбе лучшего друга. Хоть этот лучший друг никогда Нихрому особо и не нравился.

— Ты будешь танцевать? — шепотом спросил Магна, склонившись к уху Нэм, а она, пару раз моргнув, устремила на него непонимающий вопросительный взгляд:

— Что, одна?

— Ты только посмотри на них, — судья кивнул подбородком в сторону стайки девчонок. Те сконфуженно ежились на своих местах, растерянно высматривая, собирается ли кто выйти внутрь круга. — Они же трусихи. Кто-то должен начать, чтобы их расшевелить. Никто, кроме тебя, на это неспособен.

— Потому что я единственная, кто лезет на рожон? — усмехнулась Нэм и, бесцеремонно сняв фляжку с его пояса, отвинтила крышку и сделала несколько больших глотков, пока едкая жидкость не стала проситься наружу.

— Прекрати себя так вести, — возмущенно зашипел судья, решительно отбирая пойло из слабых девичьих рук. — Ты мне такая не нравишься.

— Что, правда? — игриво улыбнувшись, Нэмид поднялась на ноги, чем привлекла к себе любопытные взгляды соплеменников. — Ни капельки?

Девушка не стала дожидаться ответа и, когда глаза Магны потемнели, а губы чуть приоткрылись, тихо хихикнула. Ступая на носки, она легко и невесомо выбежала в центр, а затем закружила вокруг костра, подобно бабочке, привлеченной тёплым светом пламени.

Раньше Нэм любила «танец невест», ведь в такие моменты рядом всегда была Кэтери. Вдвоем им было весело: подруги пытались двигаться синхронно, и ничего у них, конечно же, не получалось, но зато, когда звуки музыки стихали, от смеха у них едва челюсти не сводило. Сегодня шаманка была одна, без поддержки, и если бы алкоголь не притуплял привычную стеснительность, и ей смертельно не хотелось доказать всем, что эта свадьба приносит ей радость, она осталась бы сидеть на месте.

Резерфор, что до этого не решалась выйти в круг, недолго думая, последовала примеру Нэмид. Маленькая судья одолжила у Намари бубен и, ритмично стуча ладонью по шершавой поверхности инструмента, юркими, прыгучими шажками, присоединилась к соплеменнице. Пример двух шаманок оказался заразителен — через полминуты к костру вышло по меньшей мере ещё пять девушек, вдохновленных одобрительными возгласами молодых мужчин-индейцев, а еще через минуту лишь самые робкие и стеснительные остались в стороне.