Hroniky

ремонт, а в пятое. Да к тому же, в связи с распростране

нием кишечных инфекций, повсеместно объявили каран

тин. А это значило, что с родственниками, на свиданке, уже не встретишься, не поговоришь. «Дачку» передадут

через медсестёр, ну, записку, и всё. Отсюда и с чаем

проблема. Словом, тоска...

Но Михаилу повезло. В отделении, встретил Серёгу

Смирнова, с которым лежали, пару лет назад, еще в

наркологии. Оказывается, он в психушке, всерьёз, решил

обосноваться. Сначала, работал санитаром и тут же

лечился. А потом, перебрался, вообще, на жительство в

дурдом, в 5 е отделение, где держал «шишку» над дура

ками.

326

— Посуди сам. Жил один (с бабой разошелся).

Пьянки — каждый божий день. Всегда без денег был, но в квартире, постоянно, стоял спирт. Бухал до оду

рения (как только не умер!), пока не отвозили на Черную

гору. После лечения, всё повторялось. И так — по кругу.

Так зачем, дома жить? Чтобы сдохнуть?.. А здесь, отдыхаешь на всём готовом. Пенсия идёт. Работаю на

пищеблоке, — выход то, из отделения свободный. Тол

каю налево молоко, овощи. Каждый день, жру натураль

ное мясо. Захотел — выпил. Но главное, — могу заняться

духовным самопознанием, изучением эзотерических

наук. На хер, эта воля нужна? Мне и здесь хорошо…

…Как то раз Серёга, — как обычно, — вышел на

смену в пищеблок. А к нему, какой то мужик приехал

из города, привёз спирта. Дак они нахрюкались, как го

ворится, под завязку, и Смирнова, санитар еле доволок

до отделения. За провинность, алкаша посадили во вто

рую, закрытую палату к хроникам, лишив права выхода

из отделения. Но и там, заслав «гонцов» в ближайший

«синдикат», псих, опять напился до беспамятства.

Михаил, зная, что у другана есть разведённый спирт, попросил санитара, открыть дверь в закрытую палату.

Подсел к Серёге на койку.

— Плесни немного, а то всего трясёт, жаба горит!

— Хочешь, целую кружку налью? — прикололся

обладатель «сокровища». — Только условие: выпиваешь

всё и сразу.

— Ты че, рехнулся?! В кружке, — 300 грамм!

— Тогда иди…

И алкаш вынужден был, вылить в себя, не прерыва

ясь, целую прорву «пойла»…

Наутро врач, Викентий Степанович, пожилой дядька

327

со вставленным глазом (глаз, давно еще, один больной

выткнул ручкой), — начал возмущаться, подойдя к шкон

ке Михаила на обходе.

— Ну, что за человек! Ведь, специально изолировали

от возможности выпить, лечат, — а он, даже здесь, не

останавливается! Как еще бороться? Поставим тогда, укол длительного действия — деканат, — может, будешь

бояться пьянствовать! Смотри, последствия, при упот

реблении алкоголя, весьма неприятные от этой инъекции!

«Ну, на хрена, этот укол! — злился провинивший

ся. — Всё равно же, пить не перестану! Вот, какой мсти

тельный старик! Ненавидит психов за потерянный глаз.

Так зачем, вообще, здесь работать то?..».

В одно из посещений, мать, вместе с «дачкой», от

правила записку. Целое письмо. Михаил читал, и волосы

у него, чуть не вставали дыбом.

«...А жена то твоя, совсем обнаглела! Живёт в норин

ском доме, на квартире (хозяин уехал к сыну, сдал дом

на время). Пьянствует, чуть ли не каждый день, водит

новых и новых мужиков с цеха. У нас, с отцом, на гла

зах!.. Я пришла туда, и давай стучать. Вышла, проститут

ка бесстыжая! Так поганое ведро, на голову суке одела!

Драться, вишь ли, решила! Кричит: «Не нужен ваш сын!

Будь проклят!». А я: «Ты что, мокрощелка, делаешь

то? На всю улицу позоришь, а отца в цеху! Убирайся

отсюда вон!». Так нет же, продолжает жить. Игнатий

испереживался. Сколько ведь, добра сделали, а сучка

так отплатила! Совсем совести нет! Но мы её, — хоть

как, скоро выселим! Норину уже письмо написала. Не

переживай. Разведёшься, и всё тут!..».

Михаил был потрясён. Настроение, и без того хрено

вое, совсем упало. «Какая неблагодарная! Подлая и

328

мстительная! Это за свои унижения, так с нами поступает!

Мразь!.. Ну, выйду, устрою бл не жизнь! Вылетит с той

фатеры, как миленькая! Родителей жалко… Они то при

чем? За что грязью поливает? Ну, и стерва! Даром, что

деревенская дура! Первосигнальное животное, блин!

Активность которого, только и прёт в плане гиперсек

суальности… А на большее, Зая, — ни на что, и не год

на. Сугубо материальная ориентация онтогенеза. Секс

заслоняет стыд. Абсолютно никакой духовности... Раз

вод, только развод с ней! Всё кончено! Да, всё кончено...».

Глава 4

1.

По выписке из больницы, Михаил сразу запил. На

душе, по страшному, кошки скребли. Хотел, было прид

ти к Зае, в норинский дом, набить морду, но сдерживала

гордость. Зачем показывать, что ревнует, — ведь её дей

ствия, именно на ревность и рассчитаны. Пустилась во

все тяжкие, не просто ведь так. Хочет показать своё

«я», что востребована, притом очень, мужским полом.

Чтоб, униженный муж, бегал вокруг и бесился. Не дож

дёшься, милая! Ноль внимания, — лучший способ оскор

бить бабу... И псих, беспробудно заливал вынужденное

бессилие, кипя от злости.

Как то ночью, Михаил пробудился с ощущением, будто, кто то заставил это сделать. ОН! Опять пришел ОН!

— Ну вот, и опять встретились, ха ха ха! Спишь, а

жена рядом, вовсю занимается сексом с мужчиной!

Неужели, ничего не предпримешь?

— Мне наплевать на это…

329