Hroniky

и будет, жить за счет своего «аппарата»…». Он с удов

летворением, ощутил, что тяга к жене, так называемая, любовь, постепенно стали стихать. Как только Зая, сов

сем потеряла женское достоинство, его чувство, почему

то, сразу охладело… «Да Бог с ней, дурой! Какой же я

был болван! По ком страдал! Вот выйдет мать из боль

ницы, и заживу нормальной жизнью!..».

Немного протрезвившись, сын отправился в инфек

ционное отделение медсанчасти, что располагалась у цен

трального рынка.

Деревянные корпуса медсанчасти, были построены

еще до революции. Прошел через небольшие ворота и, по липовой аллее, добрался до нужного здания. Вызвал

мать.

Больная была бледна, двигалась медленно, и, судя

по всему, это требовало от неё значительных усилий.

Старый выцветший халат скрывал, сильно похудевшую, фигуру.

— Ты что, запил? Хочешь в гроб вогнать? Как не

337

стыдно! Вместе с отцом, замучили меня! А дома то, что

творится, представляю… — запричитала мать слабым

голосом

— Да всё нормально, мама. Как чувствуешь себя?

— Плохо… Температура не спадает, а теперь, еще

хуже будет. За тебя переживать придётся... Давай ка

иди, не позорь лучше! — вдруг рассердилась она.

— Ну, извини, мне тоже не сладко… Кое что тут

принёс... — сын положил кулёк с фруктами, на скамейку.

— Не хочу я есть! Ничего в горло не лезет. Давай, уходи, уходи! За курицами там смотри... Не пей больше!

И мать ушла. Бестолковый сын поплёлся назад, к

остановке.

...На следующий день, проснулся от того, что кто

то, на кухне, бренчал посудой. Оказалось, что это Вовка

Волков, друг детства, с 13 летним сыном, вовсю хозяй

ничали в доме. Вовка был, на пару лет старше товарища, недавно похоронил жену и сейчас, один воспитывал

мальчишку. Бухал напропалую. Иногда навещал Михаила.

Вот, и в этот раз пришел. Только в отцовский дом…

— Ты как здесь оказался? — спросил полупьяный хозяин.

— Дак у тебя, не закрыто было. Мы решили пожрать, че нибудь, сготовить. Опохмелишься?

— Разумеется! Сегодня, кстати, пенсию должны при

нести…

— Пенсию? Это хорошо… — Вовка незаметно, под

мигнул сыну. — Мы у тебя собаку, спаниеля, хотим взять

на время. Не против? А луку с кабачками, немного дашь?

— Да берите, не жалко. Только совесть имейте. Это, Вовка, всё таки, не ваш дом! Здесь, у матери, статуэтки

фарфоровые стояли. Куда делись? — Михаил, вопроси

тельно, поглядел на Волкова.

338

— Мы не брали! Дверь то была открыта. Мало ли, кто

мог зайти… Ты пей, пей! А пенсия то сколько рубликов?..

4.

Неожиданно для всех, в дом вошел Юрка Волгин, собственной персоной. В последний свой приход, был

на похоронах отца. Сейчас же, увидев незнакомцев, при

нял воинственный вид.

— Что это за мужик? Ты че, Михаил, без всего ос

таться хочешь? Ну ка, отваливай отсюда, дядя, пока

цел! И пацана своего, воришку, забирай!

— Да всё нормально! Мы с Мишкой, в детстве, здесь

на улице бегали. Вот, я и пришел… Отец ведь, у него не

давно помер… — начал оправдываться Волков.

— Без «друзей» знаю, что помер! Всё равно, не че

тут ошиваться! Можно, и на улице посидеть. А ты, Ми

хаил, не впускай больше никого!

Выйдя из дома, уселись на сложенном горбыле. Юрка

достал из сумки свою неизменную водку.

— Ну что, помянем Игнатия Ивановича. Хороший был

мужик. Сейчас, Михайлушка, тяжеловато будет, тащить

на себе дом… Пить надо завязывать.

— Вот и я ему говорю, — вставил Вовка. — Да еще мать

болеет…

— Как твоя Ленка? — сменил тему Волгин. — Зря

её мучил то… Хорошая, в принципе, девка! Можно ведь

было, как то, по человечески. Жили, да жили бы еще.

Михаил, молчавший до этого, поднял голову.

— Ты с ней не страдал, так чего судить берёшься?

Гнида она… Разводиться буду. Потаскух, в доме, не по

терплю!

339

— Дак сам же, к тому подвёл! Ревновал, да ревновал, вот и начала изменять! Где сейчас, подходящую то бабу

найдешь?

Юрка достал вторую бутылку. Покончив с ней, выпи

ли и водку, которую принёс Волков. Стали совсем пьяные.

Волгин засобирался домой.

— В общем, держись! Если что, — звони. И не впус

кай никого!

Дальше Михаил, смутно помнил, что было.

Пошли с Вовкой и его сыном, зачем то, в огород.

Калитку оставили открытой. Куры, запертые во дворе, вырвались на волю, — клевать огородную зелень. Броси

лись их загонять, да у пьяных ничего не получалось.

Хитрые, проворные птицы разбегались врассыпную.

Тогда Михаил, схватив ивовый прут, спецом сделанный

для загона, — догнав, со всей силы, ударил первую по

павшуюся курицу. Прямо по голове. Та, от неожиданно

го удара, присела… Убил.

Вывалились на улицу. И опять, дворовые куры выбе

жали в открытую дверь.

Михаил махнул рукой. Черт с ними! Не до этого!

Пенсию скоро должны принести!

Он не помнил, закрыл дом на ключ, или нет. Пошли

в дом напротив, где жил до смерти отца. Пьянку продол

жили во дворе, с соседями.

— Ты бы, Вовка, знал, как батю то жалко! — ревел

горькими слезами бедняга. — В морге, — его на каталке

привезли, одетого уже. А на ногах новые сандалии, кото

рые, буквально, неделю назад купил. Ведь, так и не по

носил нисколько!..

В ворота, вошла соседка с улицы, тётя Валя.

— Миша, деньги то не получил, пенсию то? Только

340

что, агент была, тебя спрашивала. Беги быстрей, —

догоняй!