i_0e02284c13ff104d

просто гуляла со мной или целовала на диване у телевизора.

Однажды на исходе зимних каникул Ира пришла, окружённая ореолом тайны, и

весь завтрак просидела с загадочным лицом. Когда мы остались одни, она

достала колоду карт и спросила:

- А ты уже делал это?

- Ну, мы с бабулей в дурака иногда играем.

- Сам ты дурак. На вот, посмотри.

Она вынула карты из картонной коробки, и я увидел на них фотографии.

Колода называлась “Августин”. Из первых картинок - женщины в длинных

платьях стояли спиной к зрителю, образуя круг,- становилось ясно, что

это иллюстрации к сказке Андерсена, где свинопас получает плату за свои

поделки. Удивляло лишь, что юбки фрейлин задрались и подними ничего не

было. Это рассмешило меня. Я рассудил так: они решили закрыть принцессу

юбками, забыв, что на них нет нижнего белья. На следующих фотографиях

дамы расступались, и мы попадали в центр круга. Тут я, наконец, понял, что имела в виду Ира, спрашивая, делал ли я “это”.

У меня было общее представление о том, что происходит между мужчинами и

женщинами - всякие там поцелуи, взаимные поглаживания и шёпот на ушко. Я

был уверен: если не принимать во внимание, что взрослые делают это ночью

в постели, наши отношения с Ирой от них почти не отличались.

Ирины карты кардинально перевернули моё представление о любовных связях.

Я быстро просматривал картинки одну за другой, терзаемый смутным

чувством отвращения и некоторого страха, что всё это правда, потому что

ведь даже не нарисовано, а сфотографировано. То есть этот мужчина с

усами (свинопас) и ярко накрашенная женщина с большой грудью (принцесса) взаправду делали все эти вещи перед фотоаппаратом. Мне было отчего-то

стыдно не только за них, но и за себя. С одной стороны, наряду с

брезгливостью, я ощущал какое-то необъяснимое удовольствие в

разглядывании этих картинок. С другой - было очевидно, что сам я на

такое вряд ли способен. Меня раздирали противоречивые желания, вызванные

пониманием, что теперь всё навсегда изменится, я стану другим. Мне

хотелось бросить карты, не смотреть их - хотя я, наверное, не смог бы в

будущем делать вид, будто ничего не произошло. Они притягивали, манили в

свой мир, такой чужой и новый.

Ира всё это время сидела тихо, разглядывая картинки вместе со мной, впрочем, было видно, что она уже прежде просмотрела их, и не раз.

- А что, детям так тоже можно делать? - наконец произнёс я. Из всех

вопросов, вертевшихся в моей голове, этот был единственным, который

можно было высказать вслух.

Моя реакция удивила Иру, лицо её чуть вытянулось, но она быстро

опомнилась и рассмеялась:

- Ха-ха. Детям. Нет, малыш, детям нельзя. А ты у нас ещё маленький, да?

Никогда не видел таких картинок? Ну иди мамочку спроси, она тебе

расскажет, откуда дети берутся.

Я покраснел и готов был заплакать, поняв, какую глупость сморозил, но

сдержался и молча терпел Ирины насмешки, пока вернувшаяся бабуля не

спасла меня от этой пытки. Ира спрятала карты, мы оделись и вышли на улицу.

Настроения гулять не было, тем более что она продолжала подкалывать

меня. Хотелось остаться одному и всё хорошенько обдумать, но удобного

предлога уйти не представлялось, поэтому я ходил за ней, угрюмый и

пристыженный, пока ей не наскучило шутить над моей неопытностью. На

прощанье она бросила что-то типа: “Ну, раз у тебя нет никаких идей, я

пошла домой”.

Целый день я прошатался в одиночестве. Помимо технических вопросов

касаемо фотографий, меня мучили сомнения по поводу Иры. Раз она так

уверенно смеялась надо мной, значит, сама уже делала “это”. Ира, маленькая Ира в большой шапке-ушанке никак не подходила на роль женщины

с грудью, как я ни старался представить. И уж совсем было неясно с кем.

Не с таким же взрослым мужчиной, как на картах.

Я был абсолютно уверен в одном: даже при нашем обоюдном желании я не

смогу повторить увиденное. Это заставило меня ещё острее почувствовать

собственную неполноценность. Я понял - моё счастье с Ирой так хрупко, что рано или поздно закончится крахом. Скорее, рано.

Ночью я долго лежал с открытыми глазами, изучая трещины в побелке на

потолке. Миллионы мыслей и видений проносились в моей голове. Мужчина с

усами и женщина с грудью, Ира, делающая “это” с мужчиной с усами, мужчина с усами один… В конце концов я уснул, но мне по-прежнему

снились эти карты, теперь я уже был участником истории с Августином. Вот

я стою, окружённый женщинами с задранными юбками, но из-за тканей не

вижу их лиц - они просто декорация, а не реальные живые люди. Вот

мужчина с усами входит в круг. На нём ничего нет, кроме жилетки

свинопаса. Мне страшно опускать глаза, я боюсь того, что могу там

увидеть. Со мной должно произойти что-то важное, но я не знаю, что

именно, и просто проваливаюсь в глубокий сон, где всё смешивается -

чувства, ощущения, порывы тела.

На следующий день Ира пребывала в ореоле грустной таинственности.

Целоваться не захотела (лишнее подтверждение моих вчерашних

предчувствий, что нашему счастью конец), после завтрака мы пошли гулять.

Я решил взять фотоаппарат, надеясь, что он защитит меня от новых шуток.

Я снимал деревья и дома, Ира молчала и подолгу смотрела на меня, чему-то