I

внутренней, сакральной теплоты. Острыми очертаниями своих куполов и окнами узкими и

высокими, она вызвала у девушки настоящий немой восторг. Готель с придыханием обошла храм

вокруг и, прежде чем снова повернуть за угол, увидела юношу. Прикоснувшись ладонью к

каменной стене церкви, девушка пристально всматривалась в этого молодого человека, вид

которого, похоже, заинтересовал её гораздо больше, чем местная архитектура. Он был

действительно красив и крепок; его темные волосы и складная фигура едва толкнули девушку на

амурные мысли, как вдруг юноша повернул голову и увидел её - прячущуюся за углом церкви

Готель. Она отпрянула за угол, прижавшись спиной к холодной стене, но через какое-то время

осторожно выглянула вновь. Молодой человек все еще смотрел в её сторону, но теперь, кажется,

улыбался. Девушка необычайно смутилась от этой игры, но все-таки нашла в себе силы и подняла

глаза; сама того не осознавая, она начала потягивать вьющуюся прядь своих черных волос, а затем

неожиданно рассмеялась и убежала восвояси.

Догнав движущийся из города табор, она вскочила на последний обоз и почувствовала, как

сильно кружится её голова. Она совершенно не могла сосредоточиться, остановить этот

внезапный ураган мыслей или хотя бы ухватиться хоть за одну из них. Да и повозка, казалось,

бежала как оголтелая; и солнце и небо мелькали сквозь летящие над головой ветви; так что,

вконец потеряв терпение, Готель снова спрыгнула с телеги и побежала в лес, где упала на землю,

закрыв глаза, и пролежала там не менее часа, пока не избавилась от настигшего её

головокружения.

Деревня расположилась в предместье Касселя, на берегу Фульды. Когда девушка нашла

табор, женщины уже готовили еду, а мужчины распрягали лошадей, чтобы отвести их на водопой.

Перейдя поляну с еще неисхоженной травой, Готель отыскала свою повозку. С тех пор, как она

подросла, у неё больше не было домика, теперь она спала здесь. И здесь же девушка хранила свои

вещи: немного денег, которые она скопила, подшивая старую одежду, и, конечно, свой самородок.

Она узнала о нём всего несколько лет назад от старика Парно, когда тот был еще жив. Прежде

Готель не теряла никого из близких, а Парно был, как раз, таким близким, кому она могла

доверить любой из своих секретов. И когда она показала старику найденный камушек, он долго

смотрел на него, а потом сказал: "Никогда я еще не видел такого ужасного на вид самородка.

Сохрани его, и когда станешь старше, возможно, он сделает тебя счастливой, или мудрой".

Готель по локоть запустила руку в свою постель, достала самородок и в который раз

убедилась в его безобразном естестве. Она хранила его уже много лет, как талисман, и при этом

любила каждый его изъян. Благородные же стороны сего метала, можно было разглядеть только

при ярком свете либо хорошенько промыв его водой. "Как может что-то столь непривлекательное

снаружи, быть таким совершенным внутри", подумала Готель, а затем вспомнила юношу из

города; она сочла, что вполне вероятно увидит его на городском празднике, уже в это воскресенье.

Он был прекрасен, и девушке подумалось, что ей стоит позаботиться и о своей внешности, если

она желает встретить этого молодого человека вновь; но для начала необходимо было искупаться

и выстирать платье забитое дорожной пылью.

Солнце уже прогрело воду, а потому Готель сбросила на берегу одежду и бесстрашно вошла в

реку. "Интересно, чем он занимается, - разводя под водой руками, размышляла она, - он-то был

чистым. Должно быть он пекарь. Мне бы не хотелось, чтобы от него пахло рыбой", - поморщилась

она, заметив, как на другой стороне мужчины ставят сети. "А если он охотник? - гадала девушка, -

у него достаточно бравый вид, а у хорошего охотника в доме всегда будет добрый ужин и

несколько теплых шкур на худую погоду". Последнее предположение понравилось ей больше

остальных, поскольку случались ночи, когда в повозке становилось так холодно, что даже уснуть

толком не удавалось.

Выйдя на берег, девушка надела чистое платье и кинула в воду грязное, но сколько бы она его

ни отстирывала, оно оставалось таким же поношенным, и даже в чистом виде отнюдь не радовало

глаз. Готель даже удивилась тому, что никогда прежде, не обращала на это внимание. Она

отчаянно оттирала манжеты, надеясь придать им свежий вид, полоскала их в воде снова и снова,

но скоро потеряла за этим занятием все силы и, упав на колени, горько заплакала. Когда же она

успокоилась, то обнаружила, что её платье, кружась по воде, уже плыло вниз по течению.

Наверное, это было странно, что при этом её лицо абсолютно не дрогнуло; она не побежала за

ним, и даже не поднялась на ноги; она смотрела ему вслед отрешенно, рассчитывая в уме дорогу и

время, необходимое ей на посещение города; она вдруг подумала, что если успеет обернуться, то