I

Кроме монашеской рясы, её гардероб был пуст. Конечно, она планировала дойти до порта и

купить кусок чудесного восточного материала, но она также помнила, какое удовольствие ей

доставила покупка миланского платья в магазинчике Николь. Единственный портной магазин,

который она знала в Марселе, но прежде за ненадобностью не посещала, находился вблизи Сен-

Виктора, в доме некоего месье Дюлюи. И, конечно, она нашла там магазин, но, зайдя внутрь, не

обнаружила на его полках никакой одежды или парчи. Её окружали книги и человек невысокого

роста, представившийся как Гастóн.

- Это удивительно, что вы знаете о портной лавке, существовавшей здесь когда-то. Мой отец

тоже говорил мне о ней, хотя сам я лишь помню, что здесь всегда были книги, - рассказывал

молодой человек, - с расцветом прованской литературы, переписывание книг стало хорошим

делом, мадам…, - недоговорил он, заметив кольцо на левой руке Готель.

- О! - улыбнулась она, инстинктивно спрятав руку за спину, - я не замужем. Это подарок

дорогого мне человека. Так что же вы мне порекомендуете?

- Ну, у меня есть неплохая подборка поэм Бертрана де Борна, а также любовные кансоны

Арнаута де Марейля - это моя гордость, - с достоинством подчеркнул Гастон.

- Я читала их прежде, - улыбнулась Готель.

- О, я вижу перед собой читателя, знатока и гурмана! В таком случае, - не сдавался продавец, -

вот! Недописанный рома Кретьена де Труа, совсем недавно завершенный германским поэтом

Вольфрамом фон Эшенбахом!

- У вас красивый почерк, Гастон, - заметила Готель, перелистывая книгу, - вы не скажете, где

в Марселе найти портную лавку?

Готель всё же купила себе платье (как и у Николь, шитое в Италийском королевстве),

поскольку решила, что пока она дочитает книгу, ей будет нужно в чем-то ходить, а монашеская

ряса не очень сочеталась с её марсельским настроением, да и к тому же сковывала окружающих.

За несколько недель Готель целиком вписалась в южную атмосферу. Она цвела и пахла.

Широко шагая босыми ногами по улицам Марселя, она подкупала взгляды прохожих мужчин, что

само по себе нравилось ей чрезмерно. Она рано просыпалась и посещала церковную службу.

После, на обратном пути проходила через рынок, покупала свежую зелень, овощи или фрукты и

готовила дома еду. И еще до полудня отправлялась к морю, плавала, шила на берегу или просто

грелась на солнышке, перелистывая очередную книгу. Готель избегала лишних знакомств, не

желая создать себе проблем в возможном будущем, а потому следующие несколько лет были

ничем не примечательны, пока она не заметила нового человека на этом неподвижном холсте.

Его поведение чем-то напоминало ей её собственное. С тех пор как он появился, он приходил

к морю с завидной регулярностью, усаживался где-нибудь на скалах и, всматриваясь в горизонт,

словно видел там что-то, записывал это что-то на бумаге. Это был мужчина сорока лет,

темноволосый, подтянутый и аккуратный. Для Готель это было приятным наблюдением,

поскольку с некоторых пор её не очень вдохновляло общение с мужчинами-детьми. Хотя,

справедливости ради, нужно сказать, что все люди по отношению к Готель теперь являлись

детьми. И если ей удавалось найти среди них хоть одного, кому она не являлась "матушкой", то

такой человек ей невероятно импонировал.

- День добрый! - прокричала она мужчине и, подобрав зеленый подол, дабы не замочить

платья в воде, подошла ближе.

Через небольшую паузу незнакомец повернул голову налево, посмотрел на Готель, и через

еще одну паузу ответил:

- Доброе утро, мадмуазель.

- Позвольте узнать, что вы здесь делаете так часто? - снова крикнула она и подошла ближе к

скале, на которой сидел мужчина.

Последовала очередная пауза, потом мужчина отвлекся снова и снова повернул голову к

Готель. Его взгляд был рассеян, он смотрел перед собой, но скорее сквозь Готель, нежели на неё.

- Я пишу роман, - ответил он и снова устремил взгляд на горизонт.

Готель уже порядком утомилась от столь скупого диалога, но интрига росла с каждой фразой,

а потому она еще продвинулась вперед, замочив край платья следующей волной:

- О чем же?

Мужчина резко повернул голову и застыл, словно сам еще не мог определить для себя идею

своего замысла.

- О женщине, которую оклеветали, - наконец, изрек он.

- Отчего же?

- Из-за её цветка, - всё еще отчасти находясь в себе, отмахнулся он.

Готель подняла одну бровь. Мужчина сложил бумагу и слез со скалы.

- Жербéр, - представился он несколько секунд спустя, стоя по колено в воде.

- Готель, - ответила та и предложила взглядом выйти из воды.

Мужчина несколько смутился поведением замужней дамы и устремил свой взор на её

обручальное кольцо:

- Простите за мою нескромность…

- Нет-нет-нет-нет…, - улыбнулась Готель и ответила то, что она обычно отвечала в таких

случаях.

Только человек, по-настоящему знающий Готель, может даже лучше её самой, смог бы

объяснить ей её маниакальную привязанность к этому кольцу. Первопричиной всё же было её