i 77717a20ea2cf885

  Когда я разливаю чай, он подвигает ко мне ближе плошку с засахаренным миндалём, до которого я большая охотница. Берёт орешек, дабы показать, что себя не обделил, остальное - мне. А я колю для него сахар. Мне нравится смотреть на Яна, ему - на меня. Его смешит, как я пыхчу с щипчиками над большим куском, кое-как стёсывая крохи. Такой твердокаменный сахар - не рафинад, не пилёный, не крупнокусковой, а прессованный в настоящую сахарную голову - я пробовала только в детстве, у бабушки, и у неё же впервые увидела такие вот щипцы для колки. Зажав в зубах небольшой сколок, можно выпить не одну чашку.

  - Ян, - отставляю пустую кружку. - Вот засада, я до сих пор не знаю... а как вообще-то город называется? Не Тристрам, случайно?

  - Тардисбург, - отвечает Ян и наливает мне вторую кружку. - Вот уж не знаю, что это означает, но некоторые из попаданцев сильно изумляются. Что, у вас такой тоже есть?

  Я невольно фыркаю, едва не обжёгшись.

  - Нет, города такого нет, а вот есть одна умная полицейская будка, она же по совместительству - машина времени и космический корабль, Тардис... или это просто совпадение? Вообще-то, получается чудно: Гала говорит, что Мир срисован с компьютерной игрушки, значит, вроде, совсем молодой, а сэр Майкл утверждает, что только этому самому Тардисбургу около трёхсот лет, а значит, и название у него должно быть старинное. А в нашем мире имя Тардис прозвучало впервые лет тридцать назад, не раньше. Как-то это не вяжется меж собой. Кто прав?

  - А что тут думать? - отвечает Ян. - Я ваших заморочек с именами и будками не знаю, но вот что скажу: Гала твоя - пришлая, а сэр местный, коренной, ему и лучше знать, как всё устроено. Чудная ты, Ваня. Тебе думать о своём мире надо, а не о чужом.

  - Понимаю. - Со вздохом тянусь за новым орешком. - Да видишь, какая незадача, не идёт всё это у меня из головы. Почему одна говорит одно, другой - другое? Вроде бы, если они хорошие знакомые, друг о друге многое знают... Могли бы договориться, как Наставники, чтобы новичкам информацию по единому образцу выдавать. А, видишь, не договорились. Почему? И странностей здесь много. Будь этот мир действительно скопирован с Дьяблы, меня бы тут совсем другие люди встретили и направили бы по определённому маршруту. Хотя, может, поначалу так и было, да надоело местному устроителю, за столько лет-то... Но не водилось в той игре, что я знаю, велоцерапторов, и ведуний, и северных варваров, а уж тем более - их дружин. Давно хочу спросить: как вы вообще здесь оказались? Ведь видно же - не отсюда вы, и не только этот дом, а весь ваш квартал словно из другого мира перенесён. Ничего, что я так, а то, может, тебе говорить об этом не хочется?

  - Перенесён, - помедлив, кивает Янек. - Считай, пятнадцать лет назад. Половину селения Мир сюда перетащил. Васюта рассказывал, будто кто кусок вырезал, как из пирога, да в этот город и воткнул, как есть: с домами с людьми, со скотиной. Тут сперва пустырь был, на этом-то месте... И сразу попёрли из степи всякие твари невиданные. Ну, мужики-то у нас не промах, всем миром отбились. А после с местными поговорили, с ведунами, от них и узнали о квестах. О том, что Миру надоело по одному к себе выдёргивать, вот и решил он посмотреть, что будет, если разных людей собрать: выживут или друг друга поубивают.

  -Да уж, затейник, - зло говорю я. - Умеет он развлекаться. А дальше?

  - Сперва, конечно, народ не поверил. Тогда и первую дружину собрали, да против кого обороняться? Пожили, присмотрелись - вроде поутихло вокруг. Решили: раз уйти некуда, надо обживаться. А кто-то и на Сороковник согласился. Многие прошли.

  - Вернулись? - тихо спрашиваю.

  - Должно, вернулись. Бают люди: перед каждым, что Финал прошёл, свой портал открывался, и было сквозь него видать наш мир, село, откуда нас сдёрнули, да только портал недолго висел и пропускал лишь одного, а потом пропадал.

  - Вот оно что... Постой, а в дружине-то, я заметила, и ветеранов много, и все - крепкие, сильные, неужто они своих Сороковников не сумели пройти?

  - Сказал же - не все поверили. - Ян задумчиво чешет переносицу. - А были и те, кто прошли и вернулись, не захотели своих бросать. Из них и пошли первые наши Наставники.

  - И Васюта?

  Ян словно налетает на какое-то препятствие. Замыкается. Отводит глаза.

  - Он... совсем по-другому Наставником стал. Только ты про это не спрашивай: не велит он никому говорить.

   Снова какие-то тайны. Ну, спрошу про другое.

  - А твои родители? Что с ними случилось? Неужели кроме Васюты нет больше никого из родни?

  - Отец в нашем мире остался. В отъезде в то время был, как нас сюда утянуло. А мать, - Ян судорожно вздыхает. - На седьмом месяце она была, когда сюда попала. Умерла, меня рожая.

  Я даже голову пригибаю. И кто меня вечно за язык тянет?

  - Прости.

  - Ладно, - сухо отвечает Ян. - Всё равно выпытала бы когда-нито. А что с рукой-то? - меняет он тему.

  Оказывается, я уже не в первый раз потираю больную ладонь, чтобы унять зуд. Рубцы воспалились и свербят.

  - На стрельбищах порезалась. Видно, занесла что-то. Чем бы обработать?