i a3ecc4926ae78677

Англичанин приподнял бровь:

— Это что-то означает? Что-то особенное?

— Только то, сэр, что я не боюсь никаких опасностей — совершенно как военный, и ради

репортажа пойду в любое пекло, — как любой военный.

— В таком случае, вашу руку, сэр!

Уорнфорд обменялся с Ньюменом-Бичем крепким рукопожатием.

— После обеда мне предстоит перегнать самолет в Верне. Если хотите, можете составить

мне компанию. Сделаете свои фотоснимки, напишете статью о буднях аэродрома. Они

далеко не так увлекательны. Если, конечно, вы не считаете приключением разобрать

мотор и по локоть в масле хорошенько покопаться в нем.

— Уверяю вас, мне — а значит, и моим читателям, — интересно все, что связано с

авиацией! — заверил его журналист.

...Самолет был заправлен и готов к полету.

Уорнфорд сделал короткий испытательный полет — он не хотел рисковать пассажиром,

поднявшись с ним на незнакомой машине.

— Все в порядке. Генри, садитесь!

Самолет оторвался от земли и начал набирать высоту.

И тут произошло непредвиденное: отрыв крыла.

Самолет начал разрушаться прямо в воздухе.

Сперва пассажир, а затем и летчик выпрыгнули из самолета, который при ударе о землю

неизбежно бы взорвался.

Высота была не так уж велика, так что шансы на спасение... нет, следует признать

очевидное: они отсутствовали.

Журналист был мертв, когда к нему подбежали люди.

Пилот еще дышал. Он умер по дороге в госпиталь.

...Крест Виктории, который суб-лейтенант Реджинальд Александр Джон Уорнфорд

должен был получить из рук его величества, так никогда и не дошел до своего героя.

Впоследствии он был передан в музей воздушного флота.

Маленький «Моран», победитель огромного цеппелина, также ожидала слава: он должен

был быть сохранен для потомства. Как памятник героизма.

Но войны, сотрясавшие Францию в течение двадцатого века, поглотили и этот самолетик:

следы его затерялись...

54. Соперники и соратники

14 мая 1914 года, Москва, Ходынское поле

Прибытие в Москву известного французского авиатора Адольфа Целестина Пегу стало

большим событием для всего воздухоплавательного сообщества.

Обаятельный, жизнерадостный, шумный француз быстро покорил сердца москвичей.

О нем начали много писать в прошлом году, когда в августе тринадцатого Адольф Пегу

совершил безумный прыжок с парашютом. Выскочил из самолета на лету! Какая

храбрость, какая непостижимая отвага!..

Газеты так и писали: «Пегу показывает воздушные трюки, которым можно лишь

удивляться. Кувыркание в воздухе для него — пустячная забава. Он даже вылезает из

гондолы и летит стоя, а это уж совсем невероятный трюк, на который способен лишь

Пегу».

— Вот увидите, Петр Николаевич, это что-то поразительное, — говорил один из членов

«кружка Жуковского», Александр Архангельский.

Они с Петром Николаевичем Нестеровым прибыли на Ходынку с утра пораньше. Пегу

уже находился возле своего самолета — «Морана-Солнье» L — «парасоля».

Фирма «Моран-Солнье» начала выпускать самолеты типа L в 1913 году. Самолет

выглядел на первый взгляд необычно: крыло высоко поднято над фюзеляжем, отчего

машину и прозвали «парасоль» — «зонтик». Но такое расположение улучшало обзор вниз,

что было немаловажно.

В принципе, «парасоль» представлял собой дальнейшее развитие типа G, хорошо

известного Нестерову: «зонтик» имел аналогичный фюзеляж и крыло такого же размаха.

— Мсье Пегу легко и красиво выполняет «мертвую петлю», — сообщил Архангельский.

— А потом, показав трюки, предлагает кому-нибудь из публики покататься.

Пегу был на два года младше Нестерова. Он родился в Монферрате в семье самых

обычных людей: отец его владел небольшим участком земли, мать подрабатывала

шитьем. Из скучной провинциальной жизни Адольф вырвался самым доступным для

юноши способом: подписал пятилетний контракт с армией и отправился кавалеристом в

Алжир.

Пегу участвовал в кампаниях по усмирению мятежных племен, болел болотной

лихорадкой, затем служил в гусарах, а закончил военную службу артиллеристом на базе

флота в Тулоне — там, где некогда начинал Бонапарт.

Именно там произошла встреча с капитаном Луи Карлином, который был помешан на

новом увлечении всего мира — авиации и успел получить летную лицензию.

Карлин помог ему поступить в летную школу, и 7 марта 1913 года Пегу официально стал

пилотом Французского аэроклуба. Луи Блерио нанял его к себе — третьим механиком.

Вот тогда-то Пегу и занялся высшим пилотажем.

Ему требовалось доказать надежность самолетов «Блерио» да и вообще — испробовать,

на что способны в воздухе человек и машина.

Контракт с армией закончился. Адольф Пегу превратился в спортсмена и воздушного

акробата. Он выжимал из самолета все, на что тот был способен.

А затем над аэродромом Жювизи Адольф Пегу показал «мертвую петлю».

Собственно, именно вопрос о «мертвой петле» занимал сейчас воздухоплавательное

сообщество. Это был вопрос первенства, вопрос престижа.

Нестеров был первым. Но в Европе первым считался Адольф Пегу. За достижения в

области пилотирования он получил золотую медаль, он обучал своим трюкам коллег-