И Аз воздам

— Об том, Вася, что угол-то, я смекаю, с хаты в Старопименовском. Вчера взяли. И троих там завалили. Троих, Вася! Не знаешь кто, а?

— Да мне-то откуда знать? Я про тот переулок слыхом не слыхивал.

— Значит, не твоя бражка поработала, а?

— Да ни в одном глазу, вот те крест! — Вася перекрестился быстро и мелко. — Мы вчера в рыгаловке у Зинки были, вам всякий скажет.

— Я знаю, когда вы притопали к Зинке, — резко сменил тон Семён. — И знаю также, где вы были до неё. А были вы именно в Старопименовском. Ты мне байду не гони — хозяина-то вы не добили, он в больничке сейчас. Как думаешь, опознает он тебя, а?

Лошак и Крючок начали привставать с табуретов, главарь зыркнул в их сторону — они снова уселись. Но шевелились беспокойно. Руки полезли за пазухи.

— Так что, будем и дальше чечётку бить? — спросил хозяина Семён, глядя, однако, на неспокойную парочку у стены.

— Не будем, гражданин начальник, — Вася полез в стол, достал тугую пачку червонцев, протянул. — Вот ваша доля. Винюсь, не держите зла. Бражка ни при чём, мой косяк. С меня и спрос.

— Спросим, не волнуйся, — заверил Савенко, — и червончики пригодятся. Только вот эту пачечку свою себе же в ж…у и засунь. Ты что же — думал такой малостью отделаться, а?

— Так вы скажите прямо, чего хочете, не тяните вола за эти самые, — Вася всё ещё надеялся закончить дело миром. — Что смогу — сделаю.

— Даааа? — изумился Савенко. — Что сможешь? А бражку свою, вот эту, сможешь сдать? А? Дело-то громкое вышло, злодеев всенепременно надо задержать и представить. Мне по-другому никак невозможно.

— Ты куда поехал, гражданин начальник? — нехорошо прищурился бандит. — Попридержи вожжи-то. Попридержи.

— А то что? — Савенко пристально всмотрелся в глаза Васе, тот выдержал тяжёлый взгляд.

— А то в овраг опрокинешься ненароком.

— Ох ты — так-таки и в овраг? — усмехнулся Савенко, близко подошёл к Васе. — Слушай сюда, баклан. То, что ты положил там в Старопименовском работника Кремля — ещё ладно, другого найдут. Жена его — вообще хрен с ней. Грохнул профессоршу, которая находилась под охраной Советской власти, — плохо, конечно. Власть, значит, не уважаешь. Но тоже — не совсем грех. Из старого режима профессорша, своё отжила и тут никому не нужна. А вот то, что ты, баклан, на тройную мокруху пошёл без моего на то разрешения — это даже не косяк, это полный и окончательный пиз..ц. Для тебя, конечно. И твоих шестёрок.

— Ты такой смелый, потому что у палатки твои болвашки стоят? — Вася понял, что добром разойтись не получится. — А вдруг они не поспеют на подмогу? Что тогда, мусор?

— А где ты видишь мусора, а? Где, я тебя спрашиваю, вша лобковая? Нету здесь мусоров,

Перед Васей действительно стоял уже не начальник милиции Семён Савенко — битый иван Сова скалил зубы, как матёрый волк перед броском.

Вася под напором старого вора спиной опрокинулся на стол, успел, однако, крикнуть:

— Бей его, братва! Мочи подлюгу!

Крючок и Лошак сорвались со стульев, выхватывая на ходу финки, а Лошак — ещё и наган. Не успели ничего. Сова первый выстрел жахнул прямо из-под кожаной куртки, не оглядываясь. Пуля ударила Лошаку в живот, опрокинула на грязный пол. Крючок увидел дуло револьвера, направленное ему в лицо. Его ослепила невозможно яркая вспышка. Выстрела он уже не услышал. Лицо его моментально превратилось в кровавую массу, багровые мокрые ошмётки стеганули по стене.

Главарь скользнул под стол, выхватил припрятанный топор. Но Сова как-то очень легко выкрутил Васину руку. Топор взмыл вверх, лезвие, хищно сверкнув под лучом солнца, обрушилось резко, глубоко застряло в черепе своего хозяина.

Схватка длилась очень недолго. На шум никто и не подумал заглянуть. Даже выстрелы не привлекли ничьего внимания — на Сухаревке привыкли и не к такому. В палатке было тихо. Слышалось лишь хрипенье Лошака, он корчился, выгибался мучительно на полу, сапоги скользили в луже крови, всё ещё натекавшей из-под него. Семён залез в чемодан, поворошил нутро. В руках у него оказалась фотография в старинной резной рамочке. Савенко вгляделся — изумление, граничащее с потрясением, отразилось на его лице.

ХОРОНИМ СВОИХ МЕРТВЕЦОВ

На лице Ярослава отразилось немалое удивление при виде роскошного убранства номера. Снимал пальто, а сам всё оглядывался, высматривал детали. Номер поражал высотой потолков, пространство казалось безразмерным. В нише перед окном, за которым открывался панорамный вид на Большой театр, уютно примостился высокий столик на точёных ножках. На нём стояла изящная ваза с необыкновенно красивыми цветами. По бокам столика искрились золотыми разводами на зелёном фоне два кресла. Ярослав направился, было, к ним, но его перехватили.

— Я недолго, прошу простить, сейчас стол накрою, — Мария хлопотала вокруг высокого гостя, усаживала его на вычурную софу. — Вы пока располагайтесь, как вам будет удобнее. Устали же наверняка, — и процитировала из «Горя от ума». — Вот вам софа, раскиньтесь на покой. Сашенька, займи пока гостя.