И белые, и черные бегуны, или Когда оттают мамонты

Предположим, что если бы в этой пещере обитали гномы или, того хуже, иностранные диверсанты, поиски следов которых и предприняла горстка отважных следопытов, то они сейчас наблюдали бы странную процессию. Впереди шествовал сутулый старичок, ловко опиравшийся на палку-клюку из какого-то местного коренья, следом два молодца несли на носилках раненого человека, привязанного к самодельному стулу. Чего было больше в их уверенной поступи – отваги или безрассудства, то уже нам неведомо. Ясно было одно – эта группка людей, спустившаяся в преисподнюю к дьяволу, была настроена решительно.

Что же влечёт отважных людей вперёд, к неизвестному, навстречу опасности? Адреналин, игра в кошки-мышки со смертью? Осознание никчёмности прожитой жизни или, наоборот, любовь к этой самой жизни? Ответ сложен и одновременно прост. И тот, кто отвечает на этот вопрос запросто, автоматически, кривит душой или не понимает его истинного глубинного смысла.

Лишь немногие взваливают на себя обязанность открывать глаза другим людям, порой недостойным даже уважения или упоминания здесь. Они показывают им, в какой темноте и невежестве те находятся. Иногда жертвуют собой ради торжества справедливости, даже если это торжество и эта справедливость несбыточны и недостижимы. Странные люди. Блаженные. Фанатики, еретики? Куда идут они, сирые и убогие? К чему взывают их внутренние фанфары? Почему именно они, а ни те, ни другие, ни третьи? Почему выбор истории, или слепой жребий, или нелепые обстоятельства указывают именно на них – странных, неказистых и нелепых, – вытаскивая их из какого-то забытого богом медвежьего угла, чтобы сделать из этого не самого пригодного материала великих учёных, талантливых полководцев, гениальных гуманистов своего времени? Почему? Почему? Почему?

На своём пути к Богу они один на один с ним, великим. Чтобы подняться на пьедестал истории, им не нужны богатая родословная, потомственная аристократическая выдержка, холёность и физическая сила. Они берут своё чем-то иным, только им ведомым. Конечно же, никому из путников не помешает бурдюк с добрым вином, шматок сала или кусок хлеба с солью в вещевом мешке. Но наличие или отсутствие провианта, снаряжения, оружия, тренированности не является решающим фактором. Никто не может быть арбитром в их смертельной схватке с силами зла и тьмы. Как ни странно, но именно они приходят и берут этот мир за глотку, за жирные трясущиеся животы и толстые ляжки, за испачканные портки и пышные креолины. И побеждают! Уже в начале своего пути к неизведанному они – победители.

В отличие от своих древних предков, погрязших в деньгах и разврате, победители не бросят свои города на разграбление врагам. Они никогда не станут довольствоваться малым и полагаться на волю блаженных богов. Они будут биться за свой род, свою улицу, свой кров. Они будут рвать эту землю скрюченными руками, жрать её, если это понадобится для победы, или убивать и резать врагов, покусившихся на их святыни. Так устроен этот несовершенный мир. Если же мысли народных вождей преисполнены лукавства и корысти, то будьте уверены: они снесут и эти шаткие шатры, возведённые на жажде к человеческим порокам.

Богаты ли они? Утоляют ли они голод, когда вспарывают животы своим кумирам и вождям, утопающим в роскоши во время всеобщей беды, нищенства и всенародного голода? Из чрева предателей и трусов не сыплются златые монеты, ассигнации и жемчуга, а брызжет такая же, как у плебса, алая кровь. Она, эта кровь, вымарывает героев с выпученными от ненависти глазами и выступившей пеной у рта. Кровь эта делает на них страшные отметины, от которых нет спасения и по прошествии многих лет. Отметины эти, как язвы и гнойные нарывы, будут мучить их всю оставшуюся жизнь, перенося страдания на следующие поколения героев. Так стоит ли биться за святость, честь и достоинство тех, кто даже не вспомнит своих героев, а будет кудахтать над своим скарбом, златом, замками из песка? Стоит ли класть на алтарь победы своё доброе имя, честь свою и будущее своё? Такой вопрос не для них. Этот вопрос для маменькиных сынков, воспитанных на шёлковых простынях и подушках, набитых гагачьим пухом, для прыщавых отпрысков аристократов и нуворишей, не умеющих рубить деревья для жилища, добывать в лесу пищу, не знающих, чем пахнет конский навоз, балбах или парное молоко дойной коровы.