И больше никаких парадов

– Говорят, вы ударили генерала… – произнес тот и затаил дыхание.

– Вы что, не пропускаете ни одной сплетни, о которой говорит этот город? – сказал Титженс. – Вам мало того, что вы знаете и так?

Потом подумал, что произнес эти слова с презрительной ноткой в голосе и мысленно добавил: «Ну и ладно!» После чего обратился к запыхавшемуся старшему повару-сержанту – тоже тучному, седоусому и уже в годах младшему чину – и сказал:

– С минуты на минуту прибудет генерал, дабы проинспектировать кухни… Вы уверены, что ни в одном шкафчике не висит грязная одежда какого-нибудь чертового повара?

Кристофер даже не сомневался, что во всем остальном кухни его подразделения в полном порядке, потому как лично проверял их не далее, как утром третьего дня. Или все же вчера?..

Это было после той ночи, которую ему пришлось провести на ногах, когда командование отменило приказ об отправке пополнения… Впрочем, неважно.

– Лично я бы не стал выдавать поварам белые халаты… Бьюсь об заклад, что вы припрятали пару таких в укромном местечке, хотя это и противоречит приказам.

Сержант отвел взгляд, посмотрел куда-то вдаль и губы под его моржовыми усами расплылись во всеведущей улыбке.

– Генерал любит, когда повара в белом, – сказал он, – и ничего не знает о приказе эту форму одежды отменить.

– Проблема в том, – ответил Титженс, – что эти чертовы повара так и норовят сунуть свою чертову грязную одежку в дальний угол шкафа, вместо того чтобы просто переодеться и забрать ее с собой в казарму.

– Титженс, – отчетливо произнес Левин, – генерал дал мне вот это и отправил к вам. Понюхайте, если чувствуете себя не лучшим образом. Вы ведь уже две ночи на ногах.

С этими словами он протянул ладонь, на которой лежал небольшой пузырек нюхательной соли в серебристом тюбике. И добавил, что у генерала время от времени случаются головокружения. В действительности же полковник сам постоянно таскал с собой это тонизирующее средство для мисс де Байи.

Взглянув на пузырек, Кристофер спросил себя, почему сам вид этого тюбика с нюхательной солью напоминает ему о бронзовой дверной ручке… Он сначала глазам не поверил, когда та едва заметно повернулась. В основе этой ассоциации наверняка был тот факт, что на освещенном туалетном столике Сильвии лежал, отражаясь в зеркале, похожий серебристый тюбик… Неужели теперь все, что попадется ему на глаза, неизменно будет напоминать неуловимое вращение той ручки?

– Вы можете делать все, что заблагорассудится, – произнес старший повар-сержант, – но когда к вам с инспекцией заявится главнокомандующий, в том или ином шкафчике все равно обнаружится грязная одежка. А проверяющий непременно направится именно к нему и прикажет открыть. Генерал Кэмпион у меня на глазах проделывал такое три раза.

– Если он обнаружит ее и сегодня, то владелец шкафчика пойдет у меня под трибунал, – ответил на это Титженс. – Проследите, чтобы на доске объявлений в клубе-столовой вывесили норму раскладки продуктов.

– Генералы обожают отыскивать грязную одежду, – сказал старший повар-сержант, – это дает им пищу для разговоров, потому как ничего другого о кухнях они не знают… Что касается нормы раскладки продуктов, то я все сделаю сам, сэр… Надеюсь, вы сможете задержать генерала минут на двадцать? Больше я у вас не прошу.

– А малый не дурак, – бросил Левин в его удаляющуюся, раскачивавшуюся из стороны в сторону спину.

Потом вспомнил, сколько проверок в свое время ему пришлось выдержать самому, пожал плечами и бросил:

– Сущая напасть…

– Да, он не просто не дурак, а даже чертовски умен! – сказал Титженс и добавил в адрес МакКекни: – Ступайте и проверьте завтраки – на тот случай, если генералу вздумается устроить ревизию и им.

– Послушайте, Титженс, кто командует этим подразделением – вы или я? – мрачно спросил МакКекни.

– Это еще что такое?! – резко бросил ему Левин. – Что вы себе…

– Капитан МакКекни выражает недовольство, – ответил на это Титженс. – Говорит, что подразделением должен командовать именно он, как старший офицер.

– Ради всего… – взвился Левин и самым суровым голосом устроил МакКекни взбучку. – Послушайте, приятель, назначение командиров этих воинских формирований – прерогатива штаба. И на сей счет не должно быть никаких заблуждений!

– Утром капитан Титженс попросил меня принять командование батальоном, – заупрямился МакКекни. – Я так понял, что его аресто…

– Вас, – перебил его Левин, – откомандировали в эту часть по причине дисциплины и пайков. И вы, черт бы вас побрал, должны четко понимать: если бы генерал не ведал, что ваш дядя, или кто там еще, пользуется покровительством капитана Титженса, вы бы сейчас уже находились в сумасшедшем доме…

У МакКекни судорожно дернулось лицо, он сглотнул с таким видом, с каким, если верить слухам, сглатывают те, кто страдает от водобоязни. Затем сжал в кулак руку, замахнулся и закричал:

– Мой дя…

– Еще одно слово, и я немедленно отправлю вас в лазарет. Приказ у меня в кармане. Все, свободен. Чтоб через секунду вашего духу здесь не было!

Когда МакКекни нетвердой походкой направился к двери, Левин добавил: