И больше никаких парадов

– Но ведь успех или провал, – продолжал Кристофер, – не имеют ничего общего с доверием к истории. А уважительное отношение к человеческим добродетелям ничуть не отрицает обратную сторону медали. Если проиграем мы, значит, выиграют они. И если для ваших представлений о добродетели, или, как говорили римляне, о virtus, необходим успех, они же вместо нас этот успех и обеспечат. Вопрос лишь в том, чтобы сохранять целостность характера, какое бы землетрясение ни грозило обрушить нам на голову дом… И мы ее, слава богу, сохраняем…

– Как вам сказать… – произнес Левин. – Если бы вы знали, что происходит дома…

– А я и знаю… – ответил Титженс. – Уж где-где, а в этой области я как рыба в воде. И тамошнюю жизнь могу мысленно воссоздать, не имея в наличии ни единого достоверного факта.

– В этом я даже не сомневаюсь… – сказал Левин и добавил: – Разумеется, можете… Но пользу из вас мы можем извлечь только одним способом – подвергнуть пытке только за то, что два пьяных скота ворвались в спальню к вашей жене…

– Таким красноречием вы предаете свое происхождение, не имеющее ничего общего с англосаксами… – ответил Титженс. – А заодно и такими поучительными преувеличениями!

– О чем таком мы, черт возьми, говорим?! – воскликнул вдруг Левин.

– Я здесь в полном распоряжении компетентных военных властей, в вашем лице, которые расследуют мой недавний поступок, – мрачно ответил ему Титженс. – И буду расточать банальности до тех пор, пока вы меня не остановите.

– Ради всего святого, прошу вас, помогите мне, – сказал на это Левин. – Для меня это сплошная мука. Он – я имею в виду генерала – поручил мне разобраться в том, что произошло минувшей ночью. Сам он этим заниматься не будет, потому что одинаково привязан и к вам, и к нему.

– Вы слишком многого от меня требуете, прося вам помочь… – сказал Титженс. – Что я там наговорил во сне? А миссис Титженс? Что она сказала генералу?

– С миссис Титженс генерал не говорил, – ответил на это Левин. – Он сам в себе не уверен. Потому как знает, что она запросто обведет его вокруг своего маленького пальчика.

– Стало быть, чему-то стал учиться, – произнес Титженс. – В июле прошлого года ему исполнилось шестьдесят, но ведь учиться никогда не поздно.

– Итак, я уже рассказал вам, каким образом мы почерпнули имеющиеся у нас сведения. Плюс к этому, конечно же, рассказ О’Хары. Перо… в общем, второму парню генерал, когда брился, не позволил даже рта раскрыть. Так и сказал: «Вас я слушать не буду. Не буду, и все. Можете сесть в первый же поезд и отправиться на фронт, в противном случае я вас просто разжалую, лично обратившись к соответствующим властям».

– Я не знал, что генерал высказался столь прямолинейно, – сказал Титженс.

– Он ужасно потрясен, – ответил Левин, – если вы с миссис Титженс расстаетесь, то это развеет все его иллюзии, особенно если против вас в действительности ничего нет. К тому же… – Он на миг умолк и спросил: – Вы знаете майора Терстона? Артиллериста, приданного расчетам наших зенитных орудий?.. Генерал с ним на короткой ноге…

– Ну да, Терстон из Лобден Мурсайда… Лично я его не знаю…

– Так вот, он страшно огорчил генерала… Кое-что ему сказав…

– Боже милостивый! – воскликнул Титженс. – Против меня генералу он ничего сказать не мог… Но раз так, то против…

– А вы хотите, чтобы генералу всегда говорили плохо только о вас и никогда о… другом человеке? – спросил Левин.

– Слушайте, а вам не кажется, что эти ребята на кухне уже чертовски заждались проверки… Во всем, что касается генерала, я полностью в ваших руках… – ответил Титженс.

– Генерал в вашей хибаре, – сменил тему Левин, – слава богу, один, чего с ним в жизни не бывает. Сказал, что собирается написать личную докладную записку государственному секретарю, и не стал ограничивать меня по времени, чтобы я вытянул из вас любые возможные сведения…

– Чтобы проверить слова майора Терстона… – сказал Титженс. – Большую часть жизни тот провел во Франции… Но лучше бы вы мне ничего этого не говорили…

– Он прикомандирован к расчетам наших зенитных орудий для обеспечения взаимодействия с французскими гражданскими властями, – произнес Левин. – Такие действительно долго живут во Франции. Человек весьма достойный и спокойный. Играет с генералом в шахматы, попутно обсуждая те или иные вопросы… Но генерал намерен поговорить с вами лично о том, что он ему рассказал…

– О Господи!.. – простонал Титженс. – Значит, меня будете пытать не только вы, но и он… Такое ощущение, что вокруг меня смыкается кольцо…

– Дальше так продолжаться не может… – сказал Левин. – Я сам виноват, что не высказал все напрямую. Но на целый день это затягивать нельзя… Тем более что я почти что закончил…

– А если по правде, откуда родом ваш отец? – спросил его Титженс. – Не из Франкфурта случайно?..

– Из Константинополя… – ответил Левин. – Его отец, мой дед, состоял при султане советником по финансам; а моего отца ему родила одна армянка, которую тот подарил ему во время Селямлика, торжественного приема в байрам, попутно наградив орденом Меджидие первой степени.