И будет день

На веранде остается только Хиччи Махаттая в своей коляске. Проводив всех грустным взглядом, он подъезжает ко мне и смотрит, как я бреюсь. Ему одиннадцать лет. У него парализованы ноги — и он прикован к своей коляске. Передвигается Хиччи Махаттая с помощью рук. Ладони у него загрубели, все в мозолях. И к вечеру всегда чернеют от грязи. Каждый вечер Суманавати греет ему воду для мытья. Сколько усилий мы с женой прилагали, стараясь вылечить Хиччи Махаттаю! Обращались к докторам, практикующим и национальную, и европейскую медицину. Приглашали колдунов совершать обряды и заклинаниями изгонять злых духов. Все бесполезно. Доктора сказали, болезнь врожденная, лечению не поддается. И в конце концов мать отчаялась, только вздыхает: судьба. То же самое она сказала, когда почтальон в нашей деревне попал под поезд: «Даже если бы он в это время был дома, все равно бы его задавило. Судьба». Да, судьба. Тут уж ничего не поделаешь.

— На, положи себе в копилку.

Как обычно, перед уходом я протянул Хиччи Махаттае десять центов и погладил его по голове. Он улыбнулся мне своей жалкой улыбкой, и я понял, что он будет провожать меня взглядом до самой калитки.

И вот я уже в конторе. Ко мне подошла молоденькая сотрудница.

— Анкал[9], какой пудрой ты пользуешься? — спросила она.

— Давно прошло то время, когда я пудрился после бритья, деточка, — ответил я.

— Ну что ты говоришь, анкал. Тебе только немного подкрасить волосы, и ты будешь выглядеть как настоящий жених.

— Если нужно будет, обойдусь и без подкраски, — отшутился я.

— Анкал, не окажешь ли ты мне маленькую услугу?

— Какую?

— Когда будешь возвращаться домой, купи мне клубок ниток, хорошо?

— Хорошо, хорошо… — согласился я. Начальник нашей конторы и его заместитель обращаются ко мне на американский манер: «Мистер Нандасена!» Все пожилые чиновники называют меня просто «Нандасена», а остальные — «анкал» или «анкал Нандасена». Учитывая, сколько лет я проработал в этой конторе, обращение самое подходящее: не сухо-официальное и в то же время достаточно почтительное. Со всеми сослуживцами у меня прекрасные отношения. «Анкал Нандасена и мухи не обидит, — говорят они обо мне. — Никогда не пытается подсидеть других. Наоборот — старается всем помочь. И работник неплохой». И действительно, вот уже двадцать лет, как я тружусь в этой конторе, и ни разу не слышал упрека по поводу работы. Всегда выполняю в срок любое поручение. А ведь некоторые нарочно тянут с порученным им делом, а потом работают сверхурочно, некоторые, но только не я. Заработанное нечестным путем добра не принесет. Наш начальник благоволит ко мне. Он так же, как и я, уроженец Канди.

2

Хиччи Махаттая очень любит мастерить игрушки. Он настоящий умелец. Из пустых сигаретных коробок вырезает цветы лотоса. Делает маленькие сумки. Каждый раз, возвращаясь из конторы, я собираю у знакомых торговцев пустые коробки из-под сигарет и приношу Хиччи Махаттае. Из катушек, огарков свечей и обрезков резины он ухитряется делать тракторы. А попади ему в руки порожняя банка из-под порошкового молока — через полчаса готов забавный светильник. Целый ящик набит поделками Хиччи Махаттаи. Тут и собаки, и кошки, и зайцы, маленькие столы и стулья, крестьянские повозки… Вся веранда у нас увешана гирляндами цветов, вырезанных Хиччи Махаттаей. А когда наступает праздник Весак[10], он плетет цветочные корзинки для всех соседских ребятишек. Глядя, как проворно двигаются его пальцы, я всегда вспоминаю пословицу — «Глухой всегда видит лучше». Может быть, у Хиччи Махаттаи такие ловкие руки именно потому, что он не может ходить.

— Сынок, давай отнесем твои игрушки в лавку, — как-то предложил я в шутку.

— Не надо, папа, — возразил он.

— Но мы их продадим и получим деньги.

— На что мне деньги, папа?

Пока я думал о своем младшем сыне, солнце опустилось совсем низко. Тени от деревьев вытянулись, по улице быстро шли запоздалые прохожие. К столбу на велосипеде подъехал фонарщик. Палкой с крючком на конце он включил рубильник и покатил дальше. Фонарь мигнул несколько раз и наконец загорелся в полную силу. Сзади послышался какой-то шорох. Оглянувшись, я увидел около дверей, ведущих из дома на веранду, Нималя. По его робкой улыбке я сразу догадался, что у него ко мне какая-то просьба. И действительно, отведя взгляд в сторону, Нималь пробормотал:

— Папа, мне нужны бутсы!

— Хорошо, посмотрим. Может, в конце месяца и смогу купить.

— Посмотрим, посмотрим… В прошлом месяце ты то же самое говорил. Выходит, ты меня обманываешь…

Я смущенно опустил глаза.

— Все ребята из нашего класса ходят на тренировки, — продолжал он. — Только я не хожу. Неужели ты не можешь найти тридцать рупий?

— Хочешь, я куплю тебе подержанные бутсы?

— Не нужны мне подержанные. Все меня дразнить будут, а нашим ребятам лучше на язык не попадаться.

— Мы должны жить по средствам, сынок. Знаешь, в чем я ходил в школу? В саронге и баньяне.

— Сейчас другие времена… Так купишь мне бутсы или нет?

На веранду вышла Суманавати.

— Ты что к отцу пристал! — набросилась она на Нималя. — Смотри, дождешься ты у меня!