И будет день

Неделю спустя я поехал в Марадану купить для Хиччи Махаттаи дюжину листов ватмана. Была суббота, и обратный автобус шел почти совсем пустой — на втором этаже, куда я поднялся, было всего человек пять. По субботам все учреждения закрываются в час дня, и поток пассажиров поэтому давно схлынул. Я сел на заднее сиденье. Что-то в посадке головы и прическе девушки, сидевшей с молодым человеком на одном из передних сидений, показалось мне знакомым — и вдруг я узнал Малини. В смущении и растерянности я повернулся к окну и несколько мгновений сидел как оглушенный. Когда расплывчатые пятна перед моими глазами превратились наконец в автомобили и торопливых прохожих, автобус был уже в Борэлле. Я еще раз посмотрел на спутника Малини. Это, вероятно, и был тот, кого она выбрала себе в мужья. Вытянув руку вдоль спинки сиденья и наклонясь к Малини, он что-то ей тихо говорил. А Малини, опустив голову, слушала его, и время от времени ее плечи вздрагивали от сдерживаемого смеха. По всему видно было, что им очень хорошо друг с другом и никто другой для них не существует. Хотя на этом автобусе можно было доехать прямо до Вэликада, я сошел в Борэлле и пересел на другой автобус. Малини я ни о чем не стал спрашивать — пусть сама обо всем скажет. И Суманавати ничего не сказал.

Когда я в тот день приехал домой, я сразу же прошел к себе в комнату, лег и задремал. Разбудил меня голос Хиччи Махаттаи:

— Папа, иди есть!

За столом сидели Нималь, Сарат и Малини. Хиччи Махаттая не мог сидеть на стуле, для него стелили коврик на полу. Когда я сел за стол, Малини добавила себе риса и украдкой взглянула на пустое блюдо, где была рыба. Я положил ей в тарелку свой кусок рыбы.

— А как же ты, папа? Ешь сам.

— Мне что-то не хочется.

— Нималь сегодня избил одного мальчика, — сказал Сарат.

— Это правда, Нималь?

— Он все время дразнится, папа. Проходу не дает.

— Что за выходка! Хочешь, чтобы тебя забрали в полицию? Ты уже совсем взрослый, Нималь, а приходится отчитывать тебя, как маленького!

— Этого балбеса не отчитывать, а как следует вздуть надо! — ни к кому не обращаясь, бросила Малини и встала из-за стола.

— Не шипи, змея! — обозлился Нималь.

Собравшаяся уже уходить Малини подлетела к Нималю и залепила ему пощечину. Нималь успел хлопнуть ее по руке и, с грохотом отшвырнув стул, вскочил на ноги. Глаза его сузились, на скулах заходили желваки. Кто знает, чем бы это закончилось, если бы Суманавати не вытолкала Нималя с веранды. Теперь я могу сладить только с Хиччи Махаттаей. Да иногда и он не обращает никакого внимания на мои слова. Суманавати умеет прикрикнуть на всех. А вот я не умею. Если я начинаю их пробирать, они только посмеиваются, и в конце концов моя злость улетучивается. Характер у Суманавати тоже мягкий, но в нужный момент она может напустить на себя такую строгость — только держись. Иногда Нималь без зазрения совести запускает руку в копилку Хиччи Махаттаи и, когда тот говорит, что пожалуется мне, сердится: «Это ты боишься отца, а я — нет!» Я же притворяюсь, что ничего не слышу, — просто не знаю, как поступить. Слов моих никто не слушает, а поднять на кого-нибудь руку я не могу. Мой отец тоже никогда не бил детей. С помощью палки можно заставить слушаться только животных.

— Кто знает, что из Нималя получится, — поделился я своими сомнениями с Суманавати.

— То же самое было и с Малини, — ответила она.

— Такой молодой — и такой злой. И с каждым днем все несдержаннее.

— Повзрослеет — все пройдет. Помнишь, какой была Малини в его годы. Один раз чуть не запустила в меня тарелкой. Теперь ей стыдно даже вспоминать об этом, — попыталась развеять мои страхи Суманавати.

А вот Сарат совсем не похож ни на Малини, ни на Нималя. Спокойный, даже какой-то безучастный. Когда не готовится к экзаменам, все равно сидит в своей комнате и возится с батарейками, лампочками, проволокой. Под кроватью в его комнате валяются кипы научных книг и журналов на английском языке. Когда он учился в четвертом и пятом классах, то уже интересовался механикой. К спорту же был совсем равнодушен. Я никогда не видел у него в руке биты для крикета. Когда он был совсем еще мальчиком, то признавал только заводные игрушки. О какой машине его ни спроси — все скажет: и в какой стране ее изготовили, и технические данные. Все стены в его комнате увешаны фотографиями автомобилей. Некоторые из них большие и красивые — настоящие дворцы на колесах. В них сидят белые леди и джентльмены. Смотришь на эти снимки — и как будто заглядываешь в какой-то сказочный мир.

Профессия инженера — истинное призвание Сарата. Тут и сомневаться не приходится.

4

По конторе прошел слух, что нашего начальника, господина Ратнапалу, переводят в другое место. Меня это, известно, опечалило. Такой начальник на тысячу один. Если у тебя какие-нибудь трудности, он всегда готов прийти на помощь. Никогда не откажется тебя выслушать. Ни разу никого не наказал за опоздание, только побеседует — и дело с концом. Случая не было, чтобы он наложил на кого-нибудь штраф или произвел денежный начет.